Сьюзан Масино - "Let There Be Rock": История группы "AC/DC"
Я вернулась, поставила бутылку в гримерке и помогла сервировать несколько тарелок с закусками — сыром и крекерами. Внизу я заметила, как трое рабочих устанавливают оборудование. Группы не было — они обедали в местном ресторане. Поскольку делать до их возвращения было нечего, я спросила промоутера, нет ли у него почитать какой–нибудь прессы о группе. Он вручил мне один–единственный листок с фотографией группы и краткой биографией. Там с гордостью сообщалось, что группу по всей Европе сопровождали скандалы. Черно–белая фотография группы участникам как–то не льстила. Я занервничала: во что же я такое ввязалась!
Чувствуя себя немного не в своей тарелке, я спустилась вниз, чтобы посмотреть, как монтируют оборудование. Рабочих было всего трое: два джентльмена средних лет и один молодой, с длинными, карамельного цвета волосами. В процессе работы они обменивались шутками о США. Похоже, мы, янки, их не сильно впечатлили. Я подошла поближе и услышала, как они сетуют, что мы слишком мягкотелые — даже детей посылаем в школу учить математику уже с калькуляторами. Я никогда не стеснялась высказывать собственное мнение, так что тут же подошла к молодому парню и сказала: «Эй, аэропорт тут недалеко. Подбросить?» Несколько шокированный и удивленный, он повернулся и спросил, кто я такая. Я представилась, мы пожали руки; он сказал, что зовут его Барри Тейлор. Он не только сам был симпатичный — его английский акцент я могла бы слушать целый день. Забавно, как иногда акцент пленяет девушек, правда? Короче, Барри начал сравнивать Америку со своей родной Англией, и с некоторыми его наблюдениями мне пришлось согласиться. Скоро уже мы вместе смеялись и весело переругивались, и я почувствовала, что обрела нового друга.
Для Барри контракт на турне с «AC/DC» был первым опытом работы с рок–группами. Двух других рабочих звали Иэн Джеффери и Кит Эванс. (Хотя прозвище Кита было Плаг, мне послышалось, что его называют Плам, потому что из их речи многое я едва понимала из–за акцента. Полагаю, мое среднезападное произношение им понять было ничуть не легче.) Барри и Кит дразнили Иэна тем, что его назначили «менеджером турне», что фактически ничего не значило, кроме повышенной ответственности… особенно если бы что–то пошло не так.
Тут меня опять послали за еще одной бутылкой «Блю нан». Группу ожидали в клубе с минуты на минуту, и я помчалась наверх убедиться, что с закусками все нормально и вообще все на своих местах. После того как я увидела их морды на фотке, как–то не хотелось нарываться на неприятности. И только я собиралась уходить, как музыканты потянулись в гримерку. Учитывая слухи об их склонности к скандалам, я решила, что чем дальше я буду держаться от группы, тем лучше. Так что я стала пятиться из комнаты и забормотала этим странным парням, что если им что–то понадобится, то пусть они спустятся и свистнут мне.
И тут довольно устрашающего вида мужик с косматыми черными волосами и татуировками по всему телу подошел прямо ко мне, посмотрел в глаза и рявкнул: «Сидеть!» Немедленно я схватила первое, что попалось под руку, — по счастью, это как раз был стул — и села. Да, незаметно выбраться из комнаты не удалось. Мужик подошел к столу и налил два бокала вина «Блю нан». Вернувшись ко мне, он вручил мне стакан со словами: «Привет, я Бон Скотт, а ты, должно быть, Сью». Я спросила его, откуда он знает. Малкольм, который уже тоже вернулся и сидел на кушетке, засмеялся и сказал: «Промоутер нам про тебя все рассказал. Он уверял, что ты нам дашь все, что мы попросим!» Весь народ покатился со смеху. Эта шутка сломала лед, и мы начали болтать, причем я судорожно пыталась расшифровать их акцент.
Когда я увидела ребят в живую, они оказались не такими уж страшными. Бон был примерно моего роста — около 165 см, у него были длинные темные волнистые волосы, куча татуировок, лукавинка в глазах и милая улыбка. Даже если он и не говорил ничего неподобающего, по нему всегда можно было понять, что он о чем–то таком думает!
УМалкольма были длинные темные волосы на прямой пробор; росту в нем было не больше около 162,5 см. У него очень характерный голос — это можно понять, например, прислушавшись к бэк–вокалу на «Dirty Deeds Done Dirt Cheap». У младшего Янга, Ангуса, волосы были каштановые с рыжим отливом, глаза голубые, а телосложением он напоминал мальчишку. В нем было не больше около 157,5 см. Ангус говорил немного и большую часть времени возился с гитарами.
В барабанщике, Филе Радде, было что–то вроде 167,5 см, волосы у него были покороче, русого оттенка, глаза голубые, пронзительные, ухмылка озорная. Что ж, не такие уж и плохие ребята. По крайней мере, так я решила еще до прихода Клиффа.
Клифф был их новым басистом, и когда я его увидела, мне стало по барабану, умеет он вообще играть или нет. Он был самым высоким в группе — примерно 173 см. У него были темные всклокоченные волосы, челка, темные глаза и самые пушистые ресницы, какие я когда–либо видела у мужчины. Компания «Мэйбеллин» просто обязана была срочно подписать с ним контракт! К тому же у него был волшебный английский акцент. По крайней мере, понимала я его несколько лучше, чем австралийскую речь остальных. Они сразу начали дразнить меня, советуя быть подобрее к Клиф–фу, потому что он новичок в группе. Да–да, этого–то мне, откровенно говоря, и хотелось…
Перебросившись шутками с коллегами, Клифф пригласил меня спуститься вниз и взять что–нибудь в баре. Он спросил «Смартиз», а бармен подумал, что это какой–то коктейль. Несколько минут Клифф безуспешно пытался объяснить, что ему нужно, потом плюнул и пошел обратно. Спустя многие годы я узнала, что «Смартиз» — это английский аналог наших «M&M's». Бедный парень, он не выпить хотел, а шоколаду!
Концерт открывала довольно тусклая чикагская группа «The Hounds». Вход стоил 3 доллара, и в клубе вряд ли было больше 75 человек, считая барменов. «The Hounds» меня никогда не впечатляли, так что все время их выступления я проторчала в гримерке, болтая с роуди. Поскольку музыки «AC/DC» я раньше не слышала, то и не знала, чего ожидать от них как от группы. Когда они начали готовиться к выступлению, я спустилась и нашла себе местечко у звукового пульта. Мне уже понравилось, что они были очень милые и располагающие к себе. Но я не очень рассчитывала, что они не окажутся очередными любителями побренчать в компании. В конце концов, не каждый день появляются новые «Led Zeppelin» и «Black Sabbath». По крайней мере, так было до вечера того вторника в августе 1977 года.
Погас свет, и группа вышла на сцену. Неожиданно Фил начал равномерно бить по верхней тарелке под аккомпанемент мощного баса Клиффа. После нескольких аккордов вступил Малкольм, а затем и Ангус — вся группа начала играть «Live Wire». Звук был просто неземной громкости. Бон в узких синих джинсах и без рубашки стоял на краю сцены. Он посмотрел в прожектор и закричал… «Well, if you lookin' for trouble, Гт the man to see. Well if you're lookin' for satisfaction, satisfaction guaranteed. Cooler than a body on ice, I'm hotter than the rollin' dice, send you to heaven, I'll take you to hell, I ain't foolin', can't you tell? Live wire, I'm a live wire…» («Если ты ищешь неприятностей,я тот, кто тебе нужен. Если ты ищешь удовлетворения, то будет тебе удовлетворение. Я холоднее замерзшего трупа и горячее игральных костей. Я подниму тебя до небес, я пошлю тебя к черту. Я не шучу. Какой базар! Оголенный провод, я оголенный провод…»)
