Павел Лавут - Маяковский едет по Союзу
Самого настойчивого гостя он вынужден был все-таки принять. Им оказался заведующий книжным магазином. Он вошел, держа за руку мальчика:
— А это мой сын, он ни за что не хотел со мной идти, но я ему сказал: дурак, ты потом будешь всем рассказывать, что видал живого Маяковского. Я ведь так ждал вашего приезда и даже сделал витрину из ваших книг.
— А много у вас моих книг?
— Сколько угодно.
— Привезите их вечером в театр, я их куплю у вас.
— У меня слишком много, столько вы не купите.
— Тогда часть лично мне, а остальные продавайте в театре. Если они не пойдут, я вам помогу.
В антракте был налажен книжный базар. У столика — толпа. Маяковский раздавал автографы.
— Товарищи, подписываю без всякой надбавки, пользуйтесь случаем. У кого не хватает — я заплачу, а вы потом внесете в магазин.
Сначала покупали недоверчиво и робко, затем число покупателей угрожающе разрослось. Завмагу стало явно не по себе: «Не найдешь, с кого получать, смотрите, пожалуйста, как все вдруг заинтересовались стихами!» Столик под напором заскрипел. Завмаг суетился, ворчал: «Надо следить, как бы кто не стянул».
Маяковский сразу его успокоил, вручив в счет возможных неприятностей внушительный задаток. Завмаг повеселел: «Если бы не вы, так лежали бы эти книги еще несколько лет, ведь среди них много совсем не ходких — старые издания».
Перерыв затянулся, но публика не в претензии. Базар оказался интересным. Он — как бы продолжение выступления поэта.
Перед началом второго отделения Владимир Владимирович вошел в зал и продолжал взывать:
— Докупайте остатки! Потом будете жалеть!
Летучий аукцион разогрел публику, и вторая часть вечера прошла, пожалуй, еще оживленней. Возникла непринужденная беседа, которая заменила ответы на записки.
Маяковский возвратился в гостиницу с ценной добычей — связкой книг старых изданий.
Грипп держался. Маяковский предложил отменить вечер в Грозном и ехать прямо в Баку.
— Если я поеду сейчас в Грозный, то могут сорваться и Грозный и Баку. Жаль, конечно. Хорошо бы побывать в Грозном. Но что поделаешь?!
В Баку до выступления было два свободных дня. На них он и надеялся.
Южное солнце быстро одолевало болезнь.
В эти дни он работал над стихами о Баку[29]. Маяковский жадно вбирал в себя новый Баку: осматривал улицы, новостройки, восхищался первой в Союзе электрической железной дорогой, новым трамваем, заменившим унылую конку, побывал на нефтяных промыслах в Сураханах, на заводах.
И вместе с тем он ежедневно выступал: в Доме Красной Армии, на заводе имени Лейтенанта Шмидта, в рабочем клубе имени Шаумяна и у студентов, учителей…
В последние два дня он выступил пять раз (из них четыре — бесплатно).
О Маяковском распространялось много небылиц. Вот почему я и хочу остановиться на денежной стороне его поездок. Иногда он не только ничего не «зарабатывал» на них, но и докладывал к ним. Зато когда он находил нужным, вернее, справедливым, то настаивал на гонораре, считая, что его труд должен оцениваться высоко. Он воевал с людьми, которые полагали, что поэт — это «птичка божия» и поэзия — не профессия. Сами же деньги имели для него весьма условную ценность. Он мог гордиться тем, что «много заработал», однако только потому, что его труд высоко ценится. С радостью помогал товарищам, щедро оплачивал услуги. Одним словом, он был человеком мифически широкой натуры.
На одном из вечеров Маяковский сказал:
— Товарищей часто волнует: не много ли получает Маяковский? Не волнуйтесь. Я получаю меньше, чем мне следовало бы. Расходы все съедают. Учтите: болезни, срывы, не удалось «снять города», переносы, отсутствие сборов — тогда почти убыток. И любой счетовод и даже не счетовод выведет очень скромное среднее. Почему я люблю получать деньги? Деньги существуют, пока они представляют собой какое-то мерило. Меня никто на службе не держит, не премирует, у меня свободная профессия. Чем дороже оплачивается мой труд, тем приятнее: значит, больше ценят то дело, которым я занят. Если скажут рабочему: «С сегодняшнего дня ты переводишься на высшую ставку» — разве он начнет кричать на весь завод: «Не хочу»? Ему ведь приятно! А мне — тем более. Я — почти одиночка. Если я не буду уверен в том, что я делаю, то куда это будет годиться? Деньги — это тоже критерий. Я работаю не меньше любого рабочего. Отпуском ни разу в жизни не пользовался. Брать с тех, кто может платить, — правильно. А то перестанут ценить. Я получаю гонорар, как за любой литературный труд. Кстати, не везде я его получаю. Очень часто я выступаю бесплатно: например, в Москве я всегда выступаю бесплатно, кроме открытых вечеров. Оно и понятно — в Москве ведь нет дорожных расходов. Да и в других городах, на заводах и фабриках, в воинских частях, иногда в вузах. Я уверен, что большая часть публики это понимает. Но даже меньшинство должно отрешиться от ложных представлений.
Строчки из «Во весь голос» Маяковского, пожалуй, лучший ответ на бестактные вопросы:
Мне и рубля не накопили строчки, краснодеревщики не слали мебель на дом. И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо.
Перед началом вечера во Дворце тюркской культуры Маяковский с местными писателями прошел в читальный зал. Ему очень понравились азербайджанские издания книг. Беседовал с библиотекаршей. Та рассказала, что школьники, с которыми она работала, долго отказывались читать стихи, особенно современные. Тогда она подготовила к Октябрю большой литмонтаж из произведений Маяковского. «Стихи теперь доставляют им удовольствие», ― говорила она. Маяковский, который не питал особых симпатий к библиотекарям (часто приходилось сталкиваться с их равнодушным отношением к поэзии, в особенности к его поэзии), был рад тому, что услышал, и горячо одобрил работу бакинской библиотекарши.
Он отказался от машины и поехал в Белый город (предместье Баку), в клуб имени Шаумяна, трамваем:
— Так интереснее — больше увидишь.
Клуб заполнила рабочая молодежь. В зале холодно. Маяковский, боясь снова заболеть, не снимал пальто.
— Товарищи! Так как я у вас выступаю впервые, думаю, что вы будете держать себя «скромно»: будете кричать, свистеть, ерзать — одним словом, выльете свой восторг, и это будет признаком успеха.
По рядам прокатился смех.
Маяковский громко объявил: «Левый марш»! — и прочел его, как всегда, темпераментно. Аудитория действительно заерзала, закричала и зааплодировала.
Затем переключился на сатирические стихи. Их сменили отрывки из «Хорошо!». Под конец — стихи из «американского цикла» и другие.
