Николай Храпов - Счастье потерянной жизни т. 2
Чистенькая, убранная комната и добродушная простая мать, скромная, но приятная обстановка, русский гостеприимный дух в семье — совершенно расположили сердце Павла к ним. Он наслаждался всей душой дорогим, желанным уютом. К сожалению, наедине с Катей побыть не пришлось. Знакомство с ее родственниками и их бытом заняло все время; спохватились они тогда, когда надо было уже идти на станцию.
О себе Павел оставил самые прекрасные впечатления у всех, кроме, может быть, тайно снедавших от зависти, сердец. Поэтому вскоре, по приезде домой, Павел сделал заключение, что чем скорее он решится на прочный и окончательный союз с Катей, тем быстрее освободится от мучительной неопределенности в жизни. Но перед этим, ему хотелось еще раз побывать с нею, глубже заглянуть в душу, полнее насладиться взаимной любовью; и этот случай не замедлил прийти.
Павел приехал к ней в такое время, когда бурно расцветающая весна их молодости сочеталась со звонкой бодрящей весной в природе. Все дышало в природе свежестью и прелестью. Этому приезду содействовало еще и письмо от Кати, в котором она сообщила, что все родственники, друзья и даже соседи, как сговорились в том, что их гулянье так долго продолжаться не может, иначе оно послужит к возникновению всяких грязных сплетен, и Павлу даже неприлично, в дальнейшем, останавливаться в доме невесты — в общем, надо уже к одному концу; да и мама настаивает на этом.
Павел вначале сильно обиделся на такое недоверие к нему и вмешательство в их отношения, и ответил готовностью — вплоть до разрыва. Но получив, облитые слезами раскаяния, строчки срочного приглашения, утих, сжалился и прибыл в гости, по-прежнему, желанным и строгим.
На этот раз, они решили все время посвятить себе.
Катя надела самое строгое платье и долго осматривала себя в зеркале. Наконец, с наступлением сумерек, они вышли на улицу. Мать ласково проводила их у порога комнаты.
Пригородная роща, принарядившись в густой, по-весеннему курчавый наряд, приветливо встретила их таинственным шелестом зеленых листьев и заманила в самую отдаленную аллею. Душою овладела, какая-то неведомая еще, сладость. Павлу хотелось утонуть в ней совсем, на всю жизнь, и не возвращаться к тому позорному маскараду, который так отравлял его душу. Рядом, он чувствовал с собой Катю. Ее теплота разливалась блаженно по всему телу и, кажется, больше того, он ощущал в себе ее существо. Тихо прохаживались они по аллее, обмениваясь изредка самыми сокровенными желаниями. Павел чувствовал, что он сейчас получает то, чего так жаждал и чего не мог получить от всех других встреч с Катей. Это состояние он хотел бы продлить надолго. Он был совершенно уверен, что при той умеренной строгости, какую он желал видеть, Катя, наконец, явилась тем дорогим и редким существом, которое он так напряженно искал.
Остановившись, он взглянул в ее глаза. Ему показалось, что Катя, в эту минуту, думала именно также. Он приготовился уже объявить ей свое признание, но она кратко и конкретно сказала:
— Павел, сколько ты думаешь так проводить нам время, изучать друг друга, томить себя разными мечтами. Ведь все равно мы оба не можем оставаться так, и самим все тяжелее будет, да и от людей терпеть всякое, не зная за что. Так длиться долго не может, да и зачем?
Он не сразу понял ее, вернее, даже не знал, что можно подумать.
"Если замужество, то это просто удивительно, что девушка так рвется к замужеству? Что она, именно, рассчитывает получить от замужества? Да, но во всяком случае — это самое честное намерение, и это решать надо только им и никому другому." Но вслед за этим, сердце защемило от другого предположения: "А вдруг в ней то же, что в остальных, с кем он встречался до нее? Выходит все они такие, и в ней я не нашел того, чего искал, и ее я должен отпустить, как тех?
Нет, тут, конечно, другое! В крайнем случае, почему я должен требовать от нее больше, чем от себя? — продолжал он рассуждать сам в себе, — может быть, как раз во мне, она должна найти опору против того же, что непосильно ей? Нет, ее любви мне не следует бояться. Она полюбила меня доверчиво, беспредельно. Я счастливее ее тем, что имею меру в этом возвышенном чувстве, ей же негде было приобрести ее, поэтому: самое бесчестное с моей стороны, воспользоваться слабостью беззащитного любимого существа и чем-то огорчить ее. Я должен, как юноша, принять, именно на себя, всю ответственность в защите нашей чистой, обоюдной любви как от внешних так и от внутренних посягательств. Она — человек чувств, я, к тому же еще, и человек — сознания. Нет, она, конечно, имеет в виду замужество, и ей не предосудительно спешить с ним — она девушка", — заключил он в себе.
— Ты устала? — спросил он ее, как будто не понимал смысла ее выражения, — может быть, присядем отдохнуть или уже лучше пойдем домой?
Катя как-то виновато посмотрела на него и, вздохнув, тихо ответила:
— Пойдем.
— Будем помогать друг другу, чтобы не поскользнуться, — сказал он ей на ходу, обходя дождевую лужу.
— Будем, — ответила Катя, с радостью поглядев в его глаза и крепко прижав его руку к себе. Она поняла, что дело не в уличной грязи.
Придя домой, они долго, за самоваром, в присутствии Катиной мамы, рассуждали о будущем. Было решено: набраться еще терпения и дождаться, пока Павел переберется в Москву для занятий в университете. Вечером, не без грусти, Катя проводила его на станцию.
Дома так же, как и в первый раз, Павел пошел с отцом на прогулку.
— Папань! Ты, наверное, знаешь про нашу связь с Катей? Мы любим друг друга и решили к Рождеству повенчаться.
Петр Никитович долго молчал после этого сообщения, но потом ответил:
— Что ж, сынок, то что вы любите — это хорошо, любите еще крепче, но насчет женитьбы… дам тебе такой совет: подожди еще, хоть один годик, что-то мне хочется, именно так, сказать. Тебе еще 20 лет, да и у нее не так, что беда какая стряслась, потерпит.
Павел не возразил на это ни слова и решил послушаться отца.
Заметная перемена произошла в нем, после его возвращения от Кати. От своих повседневных занятий он, хотя и не отказался, но к женщинам относился очень сдержанно.
* * *
Как-то поздним вечером, к ним после работы зашла Вера Князева и, хотя несколько лет Павел ее не видел, но к своему удивлению, не нашел в ней перемены. Та же девичья свежесть и отличительная благородная красота — напомнили Павлу о совместно проведенных годах в общине и в ее доме. Только, едва заметные, полоски на лбу свидетельствовали о каком-то потрясении, пережитом ею. Среди того разгрома, какой пережила Н-ская община в связи с арестом Петра Владыкина, Вера осталась одна из немногих, преданных Господу, из числа христианской молодежи — единственным цветком в опустелом саду. На бесчисленных допросах по обвинению арестованного Владыкина и других, она, будучи неизменной христианкой, осталась неповинной ни в чьей судьбе. Из-за редкой привлекательности, ей пришлось выдержать целый поток предложений к замужеству, со стороны неверующих женихов, но оставаясь верной своему Господу, она все отвергла. До этого, будучи 22х лет, Вера полюбила деревенского юношу-христианина. По своему развитию, будучи серым деревенским парнем, да к тому же еще неграмотным, Андрей был, далеко, не пара Вере. Ему едва исполнилось тогда 18 лет, но по внешнему виду — это был рослый и возмужалый юноша. Вера же получила хорошее воспитание в интеллигентной семье и среднетехническое образование в учебном заведении.
