Александр Таланов - Нансен
Нансен не ошибся: действительно, то был датчанин, служащий торгового агентства в Готхобе.
Первым вопросом к нему было:
— Когда отсюда пойдет судно в Европу?
— Увы! Должен вас огорчить, — ответил датчанин. — Последний пароход ушел уже несколько месяцев назад. В Гренландии теперь нет ни одного судна, на которое вы могли бы попасть. Впрочем, на юге, в Ивигтуте, быть может, еще стоит „Фокс“, кажется, он должен уйти в половине октября…
— А далеко до Ивигтута?
— Четыреста километров… Не успеете!
Так рухнула надежда вернуться домой в том же году, надежда, которая поддерживала в тяжкие минуты в пути и позволяла мечтать об отдыхе на пароходе! Значит, придется провести в Готхобе длинную зиму, и близкие люди на родине, не получая никаких известий, будут считать экспедицию погибшей.
В Готхобе имелось пять домов европейского типа, несколько эскимосских хижин и церковь. Все население этой маленькой колонии выбежало встречать нежданно-негаданно появившихся путешественников. Их приветствовали, как самых дорогих гостей. Прогремел даже салют из старой пушки, какими-то судьбами оказавшейся на забытом всем миром берегу. По этому поводу Нансен заметил с горьким юмором:
— Под пушечные выстрелы мы простились с европейской цивилизацией, под пушечные же выстрелы мы снова с ней встретились. Или гром пушек есть символ нашей культуры? По-видимому, так!
Великим наслаждением было умыться горячей водой с мылом, переодеться в чистое платье. Все располагало к отдыху. Но начальник экспедиции не оставался бездеятельным: вопреки всем обстоятельствам он решил попытаться установить связь с капитаном „Фокса“. И следовало поскорее отправить продовольствие спутникам, оставшимся в бухте Амерлик.
На первых порах ни то, ни другое осуществить не удавалось, ибо задул такой сильный ветер, что эскимосы не решались выходить в море на своих легких каяках. Только „а следующий день один эскимос вызвался доставить письмо в Ивигтут. В этом письме Нансен просил капитана „Фокса“ взять экспедицию в Готхобе или хотя бы сообщить в Норвегию о благополучном достижении западного берега Гренландии.
Хотя скверная погода не менялась, двое смельчаков, наконец, согласились доставить провиант в Амерлик. Заботливые готхобские колонисты добавили к этой посылке всякие лакомства. А Нансен сверх всего необходимого послал лопарю Балто фарфоровую трубку и целый фунт табаку, что обещал ему однажды для поддержания его сил в трудном переходе.
Прошло шестнадцать дней, прежде чем участникам экспедиции удалось собраться вместе в Готхобе. Нансен с радостью встретил своих товарищей. Неужели еще совсем недавно и он был таким же отощавшим, грязным, обросшим длинными волосами?
Невзгоды путешествия забылись быстро. Дни летели незаметно; заботило лишь ожидание известий от капитана „Фокса“. Добрался ли до Ивиггута посланный туда эскимос? Успел ли застать там пароход? А если пароход не ушел раньше — то что ответил капитан: возьмет ли с собой экспедицию?
Ответ пришел нерадостный. Вернувшийся посланец сообщил, что он достиг Ивигтута в последнюю минуту, когда „Фокс“ уже поднимал якорь перед отплытием. Капитан не рискнул совершить дополнительный рейс на север в Готхоб в позднее осеннее время, к тому же он не знал фарватера, а ночи были уже темные. И „Фокс“ ушел…
Оставалось единственное утешение — судно доставит на родину сообщение о том, что экспедиция успешно завершена и все ее участники живы-здоровы. Итак, по крайней мере полгода предстояло провести в Гренландии.
ТОЛЬКО УЧЕНЫЙ? НЕТ!
Они тоже наслаждаются жизнью и природой, но истекают кровью под нашей железной пятой.
Ф. НансенЧто принесла науке Гренландская экспедиция?
Наконец были получены вполне достоверные сведения о центральной части этого огромного острова. Легенда о существовании там земли с теплым климатом, покрытой лесами и, возможно, даже обитаемой, была рассеяна полностью. В действительности в глуби острова климат оказался еще более суровым, чем вдоль морских берегов, а территория необитаемой и лишенной растительности.
Впервые была составлена точная карта обширного пространства от восточного до западного побережья Гренландии. Рельеф местности, растительный и животный мир и — что очень важно — характер льдообразования — все это перестало быть гадательным. Наука получила достоверные данные и о центральной части страны, о которой ранее строились самые фантастические предположения.
Но этим далеко не исчерпываются заслуги экспедиции Нансена. Молодой ученый открыл Гренландию для остального мира, и с другой, несколько неожиданной стороны. Вырывая тайны от природы, он не ограничился узкими научными целями. Благодаря ему, мир узнал правду и о жизни тех, кого до той поры считали совсем «дикими», почти первобытными людьми. А кое-кто из европейцев (находились и такие!) даже сомневались в их человеческом происхождении.
Эскимосы…
Неизвестно, когда этот маленький народ появился в Гренландии. Во всяком случае, то было давным-давно. Находки древней утвари и орудий охоты позволяют думать, что эскимосы еще в доисторические времена обитали на севере около фиорда Уманак и много позднее поселились в южной части страны.
В восьмидесятых годах прошлого века на западном побережье Гренландии насчитывалось всего около десяти тысяч эскимосов, а на восточном, возле Ангмассликка, лишь немногим более полутысячи. Год от году количество их неумолимо уменьшалось. Народ вымирал.
За время своего пребывания в Готхобе Нансен глубоко изучил быт и характер гренландских эскимосов и написал о них книгу. Несколько забегая вперед, следует сказать, что эта правдивая, страстная книга вызвала бурный отклик в Европе. Еще бы! Автор выступил в ней с защитой народа, гибнущего от грубой эксплуатации европейскими колонизаторами.
Жизненные блага на свете, писал Нансен, распределяются неравно. Есть люди, которым стоит посадить хлебное дерево в своей юности, чтобы уже навеки быть обеспеченными, а иным приходится всю жизнь вырывать у враждебной природы крохи для продления своего существования. Эскимосы один из таких народов — они находятся на аванпостах человечества в его постоянной борьбе с природой.
Гренландские эскимосы обитают на земле, которой остальные пренебрегли. В тяжкой борьбе за существование они научились многому, для других недоступному. Там, где для прочих людей кончаются возможные для жизни условия, у эскимосов начинается жизнь. Они привыкли к своим местам, любят их, считают миром, где только и могут жить настоящие люди.
