KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Нина Соболева - Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий

Нина Соболева - Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Нина Соболева, "Год рождения тысяча девятьсот двадцать третий" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Да что же это получается?! Ведь партия рабочих и крестьян. Даже если эти выступающие чего-то не понимали, неправильно говорили, то разве можно было с ними так?! Да и не только с ними. Даже Надежду Константиновну Крупскую обрывали грубо и одергивали, когда она в защиту ленинградцев выступала. Не буду уж цитаты приводить — мне прямо не остановиться, готова чуть ли не целые выступления из этого тома переписывать, так они меня разволновали почему-то. Конечно, я не могу вникнуть в суть этих споров, но вот сама обстановка, крики, прерывание выступающих, грубость — все это меня очень поразило. Не ожидала я, что на таких высоких собраниях может такое быть.

Уберу этот том стенограмм ХIV съезда на место, а там еще и ХV-й, и ХVI-й и ХVII-й стоят. Когда-нибудь соберусь с духом, полистаю и следующие — может, там стали по-другому государственные дела обсуждать.

Интересно, как папа относится к этим материалам съезда? Ведь он сам был участником ленинградских конференций, где выбирали делегатов на съезд, и там наверняка тоже спорили, какие-то резолюции готовили. У него есть групповая фотография, где он среди участников такой конференции. Он член ВКП(б) с 1919 года и, наверное, мог бы разъяснить все непонятное. Но сейчас у меня с ним такие отношения, что лучше ни о чем его не спрашивать. Да и видно, что у него самого какие-то неприятности — домой приходит поздно, усталый и сердитый. И почти ни о чем не разговаривает ни со мной, ни с мамой.


12 января 1941 г.

Снова школа. Снова разговоры о госэкзаменах да о повторении материала, да о том, что можно пересдать некоторые чертежи, зачеты и прочие «хвосты». Мне тоже предстоит всем этим заняться. И надо немедленно решить: или я ухожу из школы в техникум, или доучиваюсь и иду в ВУЗ. Но в какой? Наши ребята уже почти все выбрали институты, куда пойдут, и уже начали почитывать литературу «по специальности». А уж за оценками гоняются — даже противно. Я никаких рекордов побивать не собираюсь и даже успела схватить троечку по немецкому. Но все же решить вопрос о том, куда мне пойти учиться дальше, надо. Даже папа вдруг спросил о том, «какие у меня намерения» после школы. Меня насмешило старомодное слово «намерения», и я сказала, что «мои намерения, кажется, склоняются в пользу театрального института». Так он прямо взвился и сразу на маму: «Это еще что за новости?!» И мама еле убедила его в том, что я просто «дурю», и что водила к себе в библиотеку только для того, чтобы я помогала в расстановке книг, а не для того, чтобы завлечь актерской профессией. Ну, и тут же разговор переключился с меня на то, зачем мама согласилась работать в таком несерьезном институте. Папа давно ее за это ругает. А я тогда благополучно улизнула под шумок на субботние «танцульки» с Костей. А театральный институт мне действительно понравился, конечно, я и не думаю туда поступать — сказала только для того, чтобы позлить папу. Но сам по себе театральный институт очень симпатичный. Это старый особнячок на тихой Моховой улице, с беломраморной лестницей на два пролета, огромной зеркальной стеной справа, у входа (я в это зеркало чуть не влетела, когда пришла первый раз). А на втором этаже — белый танцевальный зал с широченными окнами. Там часто звучат аккорды шопеновского «Полонеза», и студенты актерского факультета парами входят в распахнутые двери на очередные занятия ритмикой и танцем. Тут же — маленький театральный зал и сцена, где целыми днями репетируют что-то. А возле дверей толпятся и те, кто в гриме, в костюмах разных времен, и те, кто пытается проникнуть в зал в качестве зрителей.

Я однажды попала на последний акт дипломного спектакля, простояла до конца, зажатая между студентами возле самых кулис. И хотя все актеры были совсем рядом и было видно, как они волнуются, но понравилось мне очень, больше, чем в настоящем театре. А что они играли, я даже и не знаю, что-то из Шиллера, кажется, со шпагами, — спрашивать было неудобно.

А библиотека мамина рядом с этим залом, в двух комнатах сумрачных и торжественных, будто католический собор: стены обшиты деревянными панелями с резьбой, шкафы с книгами тоже старинные, книги, альбомы по искусству — очень интересные, и многие еще дореволюционных изданий. Я рада, что могу иногда, «как своя», бывать в институте, и меня уже там некоторые знают как «дочку зав. библиотекой».

Вот, отвлеклась, и забыла, что завтра у меня политинформация, а я уже не помню, когда в руках газету держала, надо будет мне снова регулярно записывать главное.

Просмотрю вчерашнюю «Правду». Ого! Оказывается, мы заключили еще один договор с Германией: «О Советско-Германской границе от реки Игарки до Балтийского моря» (что-то я не понимаю насчет этой границы). И еще: «Коммюнике о советско-германском соглашении об урегулировании взаимных имущественных претензий по Литве, Латвии, Эстонии» («Имущественных»? «Взаимных»? — тоже не понимаю). И о переселении их населения. (А зачем переселять-то?).

И еще в газете: «Хозяйственное соглашение между СССР и Германией до 1-го августа 1942 года», где сказано, что «сумма предусмотренных взаимных поставок весьма значительно превышает рамки первого договорного года». Вот это понятно: взаимно торговать будем, а чем больше друзей, тем лучше. Да, вспомнила — во время каникул в «Правде» вдруг напечатали очень веселую комедию Корнейчука «В степях Украины». Я даже отдельные сценки из нее маме вслух читала — она же теперь в театральном мире и ей надо знать молодых драматургов, да еще таких, чьи пьесы даже в «Правде» печатают.


20 января 1941 г.

Прошла всего одна неделя, как я ничего не записывала, а произошло столько, что не знаю с чего и начать. Мы снова поссорились с папой. Он прицепился к какой-то мелочи, я огрызнулась, а кончилось тем, что он кричал и обвинял маму в моем плохом воспитании. Я ревела и кричала в ответ, а мама металась между нами. Но зато я впервые высказала все: и о том, что за десять лет он ни разу не был в школе и не знает ни моих учителей, ни друзей; и что не я сама его интересую, а только мои отметки; и о том, что из-за него школьные ребята у нас дома бывать не любят; и про дачи и праздничные пайки из распределителя; и про то, что попрекает меня тем, что ни копейки не заработала; и про унизительный контроль за каждым моим шагом, будто я дрянь какая… Сказала, что я уже не девчонка и сама буду решать, как мне жить дальше.

Он хлопнул дверью и ушел, вернулся поздно ночью. Мама просила меня одуматься и извиниться перед папой, а я укрылась с головой одеялом и сделала вид, что сплю, а сама всю ночь думала о том, как мне быть дальше. Теперь изменилось все, и я больше не могу оставаться на иждивении родителей. Изменилось за последнее время и мое отношение к школе. Вовсе не обязательно кончать ее ради аттестата и ради неизвестно какого, но непременно «наивысшего» образования. Меня сейчас примут на второй курс любого техникума или училища, и через два года я уже буду иметь специальность и полную самостоятельность. В техникуме бывает производственная практика и там немного платят. И вечерами еще можно подрабатывать, хотя бы уборщицей.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*