Кэтрин Дюпре - Джон Голсуорси
Их взаимоотношения были очень щепетильными, но взаимопонимание здесь возникло быстро. «В настоящий момент, независимо от всех критических замечаний, позвольте мне сказать, что «Язычник» делает Вас достойным симпатии в человеческом плане и что рукопись имеет огромное значение и для писателя, и для читателя, так как призвана сократить дистанцию между ними, устранить отчужденность и взаимное непонимание».
Закономерно возникает вопрос, насколько плодотворным было для Голсуорси влияние Гарнета в более поздний период его творчества. Были времена, особенно в период завершения работы над «Собственником», когда Голсуорси считал критику Гарнета пагубной и мешающей ему работать. Но в первые годы их знакомства поддержка и помощь Гарнета, несомненно, много значили для Голсуорси; рядом с ним был очень влиятельный человек, который не только давал ему советы и наставления по части книжного рынка, не только влиял на издателей, занимавшихся романами Голсуорси, но и рекомендовал журналам и другим периодическим изданиям его рассказы и стихи. В апреле 1901 года он предложил «Спикеру» и «Манчестер Гардиан» опубликовать два стихотворения Голсуорси – «Мужество» и «Приключения странствующего рыцаря», и 14 июня он писал Голсуорси: «Редактор «Спикера» написал мне, что опубликует Ваши стихотворения, но позднее – сейчас он полон «под завязку»». В письме от 20 мая 1903 года он дает советы, где лучше издать «Фарисеев» – так тогда назывался роман «Остров фарисеев»: «В нем очень сильна критическая сторона, и он великолепно написан. Я вчера повторил это Дакворту. Я также сказал ему, что посоветовал Вам обратиться к Хайнеману и Метьюену, а к нему в случае необходимости вернуться позднее – по Вашей системе половины прибыли».
Каковы бы ни были недостатки Гарнета – критика и наставника, Голсуорси и его окружение считали дружбу с ним неизбежным приложением к серьезной литературной карьере. «Те из нас, кто хочет хорошо работать, рано или поздно придут к нему. Так почему бы не сделать это раньше?» – писал Голсуорси Моттрэму в 1904 году.
Глава 11
ГОЛСУОРСИ И ФОРД МЕДОКС ФОРД
Из этой ранней переписки Голсуорси с Эдвардом Гарнетом ясно, что Голсуорси к тому времени уже стал крупной личностью и имел собственное мнение о своем творчестве; он знал, куда шел и что хотел делать. Профессиональная помощь Гарнета была ему нужна для достижения своих целей, но он не желал, чтобы Гарнет разъяснял ему, что это за цели. Опубликованные им произведения свидетельствовали о том, что появился новый писатель, может быть, даже великий писатель. Он обнаружил в себе талант сатирика: сатира была именно тем оружием, которым он прекрасно владел; его произведения были зеркалом, в котором общество увидело свое истинное лицо, свой эгоизм, пустоту существования, ложные ценности и лицемерие.
Тогда же он пытался найти какой-нибудь компромисс, чтобы решить свои личные проблемы; он уже не был отчаявшимся, сосредоточенным на самом себе Жилем Легаром из романа «Джослин», но в обществе продолжал оставаться изгоем. Ведь из-за связи с Адой большинство представителей его класса не могли принимать Джона у себя или относиться к нему с должным уважением: Моттрэм вспоминает, как однажды, когда Голсуорси взял его с собой в свой клуб «Юниор Карлтон»[43], один из молодых членов клуба сделал вид, что не заметил Джона. Позже писатель почувствовал, что ему не следует появляться в клубах или в обществе. Изгнанный из общества, он мог теперь легко контактировать с отверженными – бедняками, представителями низших сословий, заключенными, словом, «отбросами общества». О них он собирался писать, они были предметом заботы Ричарда Шелтона, героя «Острова фарисеев», и убедительным обоснованием для атаки Голсуорси на «форсайтизм» – художественное воплощение основных черт привилегированных, самодовольных «сливок» общества.
Но по иронии судьбы именно Ада – причина его остракизма, основной повод крестового похода Голсуорси против общества – в конце концов вернула его в это общество, превратила его из «сердитого молодого человека», каким он был в 1905 году, в значительную общественную фигуру 1920-х годов. Характерно замечание Моттрэма о том, что, когда Голсуорси стал «одной из наиболее известных личностей своего времени, Ада стала аккуратно заменять его имя на «Дж. Г.», оставив «Джека» и иногда «Джона» для личного пользования».
Однако, подвергаемый остракизму определенными слоями общества, именно в это время Голсуорси тесно сошелся со многими писателями, причем некоторые из них сделались его близкими друзьями, что, возможно, также стало одной из причин его гонений. Позднее эти привязанности перешли в обычные знакомства, и у него осталось мало близких друзей вне семейного круга, хотя они с Адой общались с огромным количеством людей. Ада перечисляла их в своем дневнике, а Джон жаловался, что у него болит рука от постоянных рукопожатий.
Дружба Голсуорси с Эдвардом и Констанцией Гарнет поддерживалась и углублялась, он был частым гостем в их доме, а также любил гостить у Конрадов, постоянно менявших место жительства: «С 1895 по 1905 год я часто гостил у них – сперва в Стэнфорде в Эссексе, затем в Стэнфорде в Кенте. Хозяин был неизменно внимателен и добр ко мне, когда мои щенячьи глаза стали открываться и я, находясь еще только на подступах к литературе, начинал борьбу за овладение мастерством». Бывал Голсуорси и в Пенте близ Олдингтона в графстве Кент. «То было уютное жилище, где все время приходилось помнить о низких потолочных балках, где за окнами резвились утки и кошки, а дальше, на лугу, – ягнята».
Джозеф Конрад к тому времени ушел с морской службы и теперь с огромными трудностями пытался прожить с женой на литературные заработки. Джесси была милым домашним существом, но по уровню интеллекта совершенно не подходила своему мужу, и для вдохновения и поддержки в работе ему необходимо было постоянное общение с друзьями. «Я была благодарна, когда кто-нибудь из самых близких его друзей – Джон Голсуорси, Эдвард Гарнет или Е. Л. Сондерсон – могли приехать к нам на весь уикенд. Симпатия и поддержка, исходившие от них во время этих посещений, благотворно влияли на «умственный механизм» Конрада и вселяли в него бодрость», – писала Джесси после смерти мужа. Тем более что Конрад был таким писателем, который нуждался в поддержке, легко приходил в отчаяние, падал духом и терял уверенность в себе: «Все, любой успех кажется таким безнадежно далеким, как будто он находится за пределами времени, отпущенного человеку, как будто это одно крошечное мгновение, ради которого мы должны безумно суетиться, – писал он Голсуорси. – Вы не представляете себе, как поддерживает меня Ваш интерес ко мне. Я невыразимо устал думать и писать, видеть, чувствовать, жить».