Иоанн Кронштадтский - Дневник. Том IV. 1862. Душеполезные наставления. Познай самого себя
Дома, севши за стол, всеми мерами избегай жадности в употреблении пищи и не обличай тем своего пристрастия к пище и питию, наподобие животного. Сердце твое в этом случае обнаруживает свою любовь к пище, а не ко Господу, к тлену, а не к Слову Его Святому, к брашну тленному, а не к нетленному брашну Тела и Крови Христовых (Ср.: Ин. 6, 27) [85].
На молитве надо отложить сатанинскую гордость ума и сердца, мудрствующую по–своему и не соглашающуюся вседушно с тем, что говорится в молитвах. † Надо только благоговеть пред содержанием молитв — и не мудрствовать.
Если ты молишься несколько торопливо и не чувствуешь мира в сердце, а смущение и холодность, притворство — остановись и молись неспешно, размышляя сердцем о каждом слове и полагая на сердце силу каждого слова, поплачь о своем окаянстве и бедности, и слепоте, и наготе (Ср.: Откр. 2, 17).
† После Причащения Святых Таин, как и во всякое другое время, всеми мерами избегай жадности в употреблении иищи и малейшего пресыщения; не одебеляй сердца одухотворенного, не отягчай легкого. — Мерзость Господу жадность к пище и питию и пресыщение. (Рыбы и мяса после Причастия не употребляй, разве малость.)
Отдавать сердце любви к пище и питью, тогда как оно должно принадлежать Богу — безрассудно и с природою несообразно: сердце назначено для любви к Богу и ближнему, а не для любви к чему–либо тленному. — Итак, никогда не ешь с алчностию, никогда не ешь поспешно, ибо кто поспешно и с жадностию ест, тот ест без рассуждения и поест непременно без меры. Везде нужна спокойная рассудительность, нужна она непременно и при употреблении нищи и пития; нужно думать: как бы мне не съесть больше чем сколько требует тело мое, как бы мне не обратить пищу в предмет наслаждения, как бы мне не уподобиться в жадности псу, свинье, волку, кошке и не стать наряду с бессловесными.
Надо помнить, что диавол имеет обыкновение сильно коварствовать над нами тогда, как мы принимаем пищу и питие с алчностию и поспешно: он всегда старается употребить это в средство к объядению и пиянству, ибо где пристрастие, нерассудительность, там легко перейти меру и легко связать себя поначалу приятными, но потом тяжкими оковами пищи и пития. Господь, создавший все числом, мерою и весом (Ср.: Прем. 11, 21), для того дал и разум человеку, чтобы он все делал благорассудно, числом, мерою и весом, чтобы пищу с питием употреблял также всегда с благорассуждением, числом и мерою, а не по одному слепому влечению природы, как животные. Надо еще помнить всякому алчному и то, что тело жестоко наказывает болезнями тех людей, которые обратили пищу и питие в цель жизни, в наслаждение жизни и употребляют ее сверх меры: они часто недугуют душою и телом и преждевременно умирают; а главное — еще при жизни душа их уподобляется душам животных бессловесных, отвращается от Бога, ибо прилепляется к пище, а по смерти — осуждается на мучения как добровольно уподобившаяся бессловесным, вознерадевшая о возращении духовных талантов (См.: Мф. 25, 24–30) и поругавшаяся над образом Божиим.
Сеяй в плоть, от плоти пожнет истление (Гал. 6, 8). Не может быть любви к ближнему в сердце человека алчного и чревоугодливого: он непременно скуп и пхает [86] очами и сердцем тех, которые вместе с ним едят; он, как скотина, не любит общей трапезы, когда эта трапеза его, но любит есть один, как скот, как кровожадный зверь.
† Не живет премудрость в сердце жадного, разве когда горячо покается; не может он быть мудрым советником: ибо мудрость его заглушается чувственными, скотскими удовольствиями.
† Если молитва твоя вяла и холодна и не приносит тебе плодов мира и легкости в сердце, то она бывает такою от твоего маловерия или от забвения, что на тебя, молящегося, взирает Отец, Сын и Дух Святой. Будь твердо, живо уверен, что на тебя взирает Вседержитель Бог — Отец, Сын и Дух Святой: и вялость и томление исчезнут из сердца твоего, и тотчас водворится в нем животворный мир и легкость. (Опыт.) А то мы молимся как наемники, как рабы, как бы за глазами Отца Небесного.
† Проявление в людях сатанинской гордости. Гордость обыкновеннее всего показывает себя в том, что зараженный ею делает себе равными всех, или по крайней мере многих, высших себя по возрасту, по власти, по способностям, и не терпит быть ниже их. Если гордый человек есть подчиненный — он не уважает как должно начальника, не хочет ему кланяться, не уважает его распоряжений, исполняет их неохотно, по страху; если он ученый, если образованный — он равняет себя со всеми образованными и не отдает пред собою преимущества никому или весьма, весьма немногим; если он ученый или даже не ученый сын или дочь — не отдает должного почтения родителям или питателям и благодетелям, особенно — простым и грубым, считая их равными себе, во всем подобными себе; подданный — и царя сравнивает с собою, говоря: он — такой же человек, и осуждает его, говоря: в нем есть такие и такие слабости — что это за царь? Беречься надо крайне сравнивать себя с другими в каком бы то ни было отношении и ставить себя ниже всех, хотя бы ты и действительно был в чем–либо лучше многих или равен весьма многим. Все доброе в нас — от Бога, не наше. Сие не от вас, Божий дар: не от дел, да ник тоже похвалится (Еф. 2, 8 9). Вся сия разделяет един и тойжде Дух… (Ср.: 1 Кор. 12, 11.) А как чужим добром гордиться и равняться с теми, которые Самим Богом и общественным доверием поставлены выше меня? — Итак, не сяди на преднем месте: еда кто честнее тебе будет… (Лк. 14, 8.) Всяк возносяйся смирится, смиряли же себе возне сется (Лк. 18, 14).
† Гордость в вере проявляет себя тем, что гордый дерзает поставлять себя судиею веры и Церкви и говорит: я этому не верую и этого не признаю; это нахожу лишним и это ненужным, а вот это странным или смешным! Еще гордость в вере обнаруживает себя похвальбою в мнимом знании всего, — тогда как весьма мало знает или совсем слепотствует душевными очами. Этого не стоит читать, говорит: известно; этих проповедей не стоит читать: в них все одно и то же, что уже известно мне.
Великая степень гордости человеческой обнаруживается в том, когда простой смертный дерзает сравнивать себя со святыми Божиими и не видит их великих и дивных совершенств, собственными подвигами приобретенных ими, при содействии благодати Божией, совершенств, которые Сам Бог увенчал и прославил в них. Он говорит: «Для чего я буду чтить их, особенно молиться им? Они — такие же люди; я молюсь одному Богу», — а не знает того, что Сам же Бог повелевает нам просить за себя молитв праведников. Точию яйце его прииму (Иов. 42, 8).
