Вальтер Хартфельд - Одинокие воины. Спецподразделения вермахта против партизан. 1942—1943
Ханс Фертер отлично понимал, чего хочет добиться от немцев Яковлев: вовлечь в цепную реакцию репрессий, чтобы разрушить возникшую видимость спокойствия. В этой игре партизаны будут всегда выигрывать. Поэтому нужно было начать новую охоту до наступления зимы.
В Алешенке, где базировались коммандос, насчитывалось сто пятьдесят жителей, большинство из которых — женщины. Они жили по-солдатски. Вермахт содержал их, но взамен они должны были обрабатывать свои огороды и сады (идея Людвига) и сохранять стада коров и овец деревни. Все это делалось, чередуя смены караулов и учебные стрельбы.
Покидая Ревны, Клаус набрал одиннадцать солдат, чтобы полностью укомплектовать свои взводы. Все они были привлечены из спецподразделений, которые входили в начале лета в другие дивизии и были предназначены для формирования будущих команд егерей. Один из новобранцев выделялся среди других — парень из Оденвальда (низкие горы на стыке Баварии, Гессена и Баден-Вюртемберга. — Ред.) Антон Брахт, который прогуливался с флейтой. Братья Ленгсфельд возмущались!
Егеря подкормились, пообщались с женщинами (унтер Байер вел строгий учет, потому что должен был знать двадцать четыре часа в сутки, где находится каждый солдат). Хайнц выбрал худенькую брюнетку, особенно удобную в постели, когда их любовные игры переходили в бешеную страсть. Она успокаивалась и смирялась только на время готовки пищи и стирки белья.
Манфреда впервые не устраивала такая безмятежность. Отстраняясь все больше и больше, становясь судьей и арбитром, он полагал, что два противника, как на ринге, взяли передышку, наблюдая друг за другом. Но такое ожидание не сулило коммандос ничего хорошего: напротив, оно вредило им. В такой войне оно было неприемлемо.
Когда Ханс Фертер потребовал возобновления патрулирования, Манфред почувствовал некоторое облегчение. Другие фактически тоже. Людям, хорошо натасканным на спецоперации, не хватало серьезных дел, чтобы в полной мере воспользоваться тем, что им может предложить жизнь.
К северу от Алешенки, на другом берегу реки Трескины, располагались две укрепленные деревни, которые решили именовать № 1 и № 2 из-за их ужасно сложных названий. Из них наблюдали за лесом урочища Бранилец. Сообщалось обо всех подозрительных перемещениях. Клаус решил послать туда взводы Манфреда и Хайнца.
В течение недели оба взвода патрулировали район днем и ночью, лишь на несколько часов возвращаясь в опорные пункты за информацией и коротким отдыхом. Все это не вызывало большого интереса. В последний день, по чистой случайности — или по убеждению, — Манфред и его люди задержали на дороге к укрепленному пункту № 1 телегу, везшую троих мужчин и одну женщину. Возможно, ничего бы не произошло, если бы один из русских не проявлял чрезмерного испуга. После этого телегу обыскали. Нашли сотню листовок. Женщина выглядела — или казалась — полной дурой, но она была связана с тремя мужчинами, поэтому их всех повели по дороге к Алешенке.
Тщательный обыск испугавшегося крестьянина позволил обнаружить чертеж опорных пунктов, преграждавших дорогу к лесу, и что-то похожее на план атаки. Этого крестьянина допрашивали достаточно основательно, после чего он, наконец, признался.
В ходе допроса Ханс Фертер делал записи, которые противоречили его предыдущим заметкам, и он невольно совершил первую ошибку.
Полковник Брандт, введенный в курс дела, разрешил Клаусу действовать, и коммандос в большом возбуждении начали готовить Яковлеву засаду.
Согласно плану, изъятому у партизана, первую атаку, намечавшуюся через шесть дней, нацеливали против опорного пункта № 2, который образовывал вершину треугольника, одну сторону которого составляла река Трескина, а другую — дорога из Яролишева.
Клаус решил перебросить туда всех коммандос и сначала изучить обстановку.
Отъезд состоялся после полудня, чтобы добраться до опорного пункта с наступлением ночи. С общего согласия решили воспользоваться дорогой.
Погода была отличной. Люди в прекрасном настроении вспоминали о больших прошлых боевых делах, а Хайнц подгонял их. К семи вечера они пересекли мост. Сразу за ним дорога шла по каменистому участку, довольно необычному в этой местности. Валуны, кустарник, желтоватая земля, где ничего не могло цвести. Вышли на простор, ландшафт был красив, но любоваться им долго не пришлось.
Перед ними громыхнул мощный взрыв. Дорога, казалось, раскололась надвое и вздыбилась до неба. В тот же момент со всех сторон сразу зазвучал астматический шум стрелявших русских пулеметов и вой мин, выпущенных из минометов. Ха-Йот опустился в яму на дороге и быстро задействовал свою рацию. Ползя по сухой потрескавшейся земле, егеря постарались укрыться, чтобы ввести в бой свое оружие, в то время как взвод унтера Байера отступал к реке. Но прежде чем они до нее дошли, взорвался, в свою очередь, мост.
Хайнц сжал зубы: они плохо начали. Под вопросом успешный исход операции. Надо было рассредоточиться, и побыстрее.
Большой Мартин собрал окровавленными руками все камни, какие можно было достать, для укрытия своего пулемета. С другой стороны, нашлось время, чтобы выстроить оборонительные стенки и уверенно стрелять из-за этого надежного укрытия.
Унтер Байер осмотрел то, что осталось от моста. Два егеря прыгнули в воду, чтобы собрать как можно больше досок. Двое других начали крепить веревки с обоих берегов реки, чтобы наладить переправу под прикрытием пулеметов.
Клаус предупредил по радио гарнизон опорного пункта № 2. Он считал, что ни отвага, ни оружие не спасут их шкуру, и всего несколько минут могут оказаться роковыми для него и его людей. Унтер Байер должен был предупредить его о своих приготовлениях, но возможность самостоятельного успешного отхода коммандос была исключена. Может, в последнюю минуту они предпримут попытку прорыва, когда уже нечего будет терять…
Хайнц, тесно прижавшись к земле, внимательно наблюдал за огневыми точками русских. Ему показалось, что партизаны медленно разбивались на две группы и в центре дороги появилось свободное пространство.
Пятнадцать егерей присоединились к Ха-Йоту и превратили воронку от взрыва в настоящий опорный пункт. Они вели беспрерывный огонь, чтобы любой ценой помешать партизанам перейти в наступление, иначе худо дело.
Едкий запах расползался по обожженным скалам. В результате взрывов снарядов разлетались на куски камни. Слышались крики, за ними — стоны. Пулеметы на время прекращали стрельбу, чтобы дать возможность вынести убитых и раненых, и вновь продолжали вести огонь.
Первые бронемашины с подкреплением появились в момент, когда огонь партизан стал ослабевать.
