Альфред Штекли - Томас Мюнцер
Здесь было над чем подумать. Приглашали ведь человека, который будет излагать учение Лютера, а не оспаривать его.
Главное — проникнуть в Прагу. Неважно, как будет обставлена первая встреча. Набросать какие-нибудь мысли, родственные виттенбергским книжникам? Он не хотел делать даже этого. Где выход?
Ну что же, раз от него требуют тезисы, он готов их дать. Мюнцер собственноручно переписал тезисы Меланхтона, которые тот защищал еще в 1519 году, добиваясь степени бакалавра богословия. Вы ждете истинно лютеровских положений — милости просим! Для пущей убедительности он подписался: «Томас Мюнцер, соревнователь Мартина перед лицом господа».
Его встречали торжественно и почтительно. В Прагу прибыл ученый посланец Виттенберга! Дома именитых пражан были для него открыты, но он предпочел остановиться при университете, где его содержали на казенный счет.
23 июня он уже выступал с большой проповедью. Его речь переводили на чешский язык. Потом он проповедовал по-латыни в Вифлеемской часовне. Он выступал с особым волнением: здесь все было связано с Яном Гусом.
Первые же проповеди Мюнцера принесли ему успех. С огромным уважением говорил он о Гусе, который не пожалел жизни ради торжества правды. Возлюбленнейший Ян Гус, учитель и борец!
Слова эти, произнесенные немцем, восхитили многих пражан. Оказывается, в Германии есть люди, куда более дорожащие идеями Гуса, чем многие чехи, которые ради своих корыстных интересов лебезят перед папским престолом и изменяют святому делу.
Кое-кто из состоятельных пражан, считавших себя сторонниками реформации, был очень удивлен, когда Мюнцер после проповеди в Тынской церкви стал раздавать причастие под обоими видами. Что же это такое? Так поступали Гус, чашники, но ведь этого никогда не делал Лютер.
Ученые мужи недоумевали. Чего еще ждать от Мюнцера? Казалось, он будет проповедовать в духе умеренного лютеранства и выступать с тезисами вроде тех, которые он представил. Не тут-то было! С каждым днем в его речах все явственней слышались столь знакомые таборитские мотивы. Этого только не хватало, чтобы из Германии в, Прагу заявился человек, который начал бы ворошить и раздувать с таким трудом погашенный костер народного возмущения!
Вот вам и «соревнователь Мартина»! Смотрите, с кем он водится? С порядочными людьми, гордостью Пражского университета, он не очень-то ищет близости. Его куда больше занимает Ян Мируш, старый еретик, известный противник церковных служб, человек, которому любовь ремесленного люда дороже, чем уважение его ученых коллег. Поразительно быстро нашел Мируш общий язык с этим пришельцем!
Знакомства Мюнцера настораживали добропорядочных людей. Он общался с Матвеем Поустевником, бывшим скорняком из Жатца, который помешался на идеях таборитов и уже два года с неизменным успехом проповедовал в бедных кварталах Праги. Сошелся Мюнцер и с проповедником Тынской церкви Вацлавом, не терпевшим иконопочитания.
Магистр Томас и его спутник вели себя совсем не так, как подобает ученым богословам. Они довольно равнодушно отнеслись к сокровищам университетской библиотеки и не сидели над древнейшими рукописями.
Их часто видели среди сектантов. Неслыханная вещь! Да и вообще место ли таким людям в стенах университета, или им больше подходит дешевый трактир и ночлежка на окраине?
День 6 июля навсегда остался в памяти чешского народа. В этот день был сожжен Ян Гус. Больше ста лет прошло после его казни, но народ не забывал этой даты. В годовщину мученической смерти Гуса чехи с особенной ненавистью проклинали папистов. Именно в этот день в разных концах страны происходили выступления, направленные против Рима. Томас и Марк были свидетелями таких выступлений в Праге. Толпа врывалась в монастыри, била статуи и ломала иконы. Стража не смогла помешать бесчинству. Университетские профессора были напуганы и возмущены дикими выходками черни. Надо надеяться, магистр Томас осуждает вместе с ними подобные крайности? Осуждает? Целый день они с Марком были на ногах. Они хотели сами все видеть. Когда же, наконец, и из немецких церквей народ начнет вышвыривать на улицу иконы? Возбужденный, с пылающим лицом, он носился по Праге. Он всем сердцем был с «погромщиками» и не скрывал этого.
Такой человек не может находиться под кровом университета. Ему предложили немедленно подыскать себе другое жилье.
Он нашел пристанище в доме Буриана Собека, городского писца. Собек учился в Виттенберге и вернулся на родину убежденным сторонником реформации. Он содействовал переводу и печатанию в Праге нескольких работ Лютера, выпущенных анонимно. В доме Собека Мюнцер встречался с образованными людьми, которым нравился Лютер. Но не с ними связывал Мюнцер осуществление своих планов. В народе живут идеи таборитов. Народ должен понять, в чем состоит истинная вера. Ну и ловко же Мюнцер расправляется с католическими попами! Священники-чашники относились вполне одобрительно к выступлениям Мюнцера. Но это продолжалось недолго. Мюнцер, которого встретили как одного из видных приверженцев Лютера, не побоялся в Праге открыто проявлять свою ненависть к новым «книжникам». Было ясно, что метит он в виттенбергских реформаторов, носящихся с буквой библии.
— Бог не чернилами на пергаменте, а перстом своим в сердце человека начертал святое писание. Не «внешняя» библия наставляет на правильный путь, а живая речь бога, который как отец с сыном разговаривает в сердце человека. И такое писание могут читать все «избранные», коль разум их открыт.
— Пастыри с их краденой верой похожи на аистов, которые ловят по лугам и болотам лягушек, а потом изрыгают их в гнезда птенцам. Попы наглотаются мертвых слов писания, а потом такую книжную, ложную веру, по сравнению с которой и вошь ценность, изрыгают бедному люду!
— Чего тут удивляться, что мы стали посмешищем в глазах всего рода людского? Другие народы не без оснований называют нашу веру обезьяньей игрой. Какой бы вопрос нам ни задали, мы тотчас же гордо тащим преогромные книги, сверху донизу измаранные всякой всячиной. Мы ссылаемся на наш закон: здесь написано одно, здесь другое, эти слова произнес Христос, эти написал Павел, об этом в публичном доме высказалась мать святая церковь, а это заповедал нам святейший римский папа! Так попы — сам дьявол их посвящал! — с большим шумом и объясняют нашу веру.
— Разве нет у людей ума в голове, чтобы они поверили только ссылкам на книги? А что, если те, кто их составлял, наврали? Чем можно подтвердить правильность написанного? Турок и евреев этим не убедишь, они хотят услышать доводы посильней. Им отвечают одним: кто верит и крещен, тот спасется. И все тут! Только глупцы могут так излагать свою веру.
