Евгений Решин - Генерал Карбышев
Генерал Величко вызвал к себе Карбышева.
— Наши дела на фронте после грандиозного провала контрудара австрийцев в направлении Перемышля значительно улучшились, — сказал генерал. — Одно плохо: блокада самой крепости затянулась. Необходимо взять ее во что бы то ни стало. Тогда наши руки будут развязаны. Освободится блокадная армия — и мы сможем усилить ею другие участки фронта.
Константин Иванович доверительно поделился своим мнением о первом штурме Перемышля, который был предпринят раньше, в сентябре четырнадцатого, без тщательной инженерной подготовки. Генерал считал этот штурм авантюрой, безумием. Шутка ли, идти сломя голову на крепость в 45 километров по обводу, обладавшую 15 фортами и 25 укрепленными опорными пунктами. Половина фортов была оборудована броневыми башнями, а у всей крепости — 100 орудий и гарнизон в 120 тысяч солдат.
— Однако же оставим хулить моего незадачливого предшественника, — сказал генерал. — Может быть, он и не так уж виноват. Разве только ко взятию крепости мы были не готовы? Россия не подготовилась ко всей войне…
Перейдя к делу, ради которого был вызван Карбышев, генерал сказал, что командование блокадной армии под его наблюдением начинает методично готовить новый штурм крепости. Для овладения ею предусмотрены крупные инженерные осадные работы.
Организовать и проследить за их выполнением способны энергичные, знающие военные инженеры-фортификаторы и в то же время храбрые офицеры с достаточным боевым опытом.
Особенно крепка восточная часть Седлисской группы крепости. Кто сможет ее подточить и опрокинуть? Решая этот вопрос, командование армией и сам Величко остановили выбор на Карбышеве.
— Как вы на это смотрите, мой друг? — спросил генерал.
Карбышев был польщен предложением учителя. Согласился без колебаний. Поблагодарил за доверие. Ведь он знал Константина Ивановича как одного из крупнейших ученых-теоретиков по вопросам осады и атаки сухопутных крепостей. Был уверен: с таким руководителем не попадешь впросак.
В конце февраля Карбышев приступил к выполнению задания. Он сумел увлечь саперов, пехотинцев и ополченцев. Осадные работы велись без перерыва, днем и ночью, в любую погоду, их не останавливали, не прекращали, несмотря на то, что противник бил по саперам шквальным огнем крепостной артиллерии.
Настойчиво прогрызая в каменистом грунте ходы сообщения и «параллели», т. е. сопутствующие траншеи, осадные войска как бы шли на сближение с вражескими фортами. Саперы одновременно вели разведку местности на подступах к крепости. Отряды подрывников уничтожали минные поля и другие искусственные препятствия, установленные австрийцами. Кроме того, для штурма готовились штурмовые лестницы и специальные приспособления. Дмитрий Михайлович руководил постепенной атакой фортов, обучал пехотинцев пользоваться штурмовыми средствами. С каждым днем все больше сужалось кольцо блокады вокруг Перемышля.
Очевидно, в крепости заметили подготовку русских. Австрийская дивизия под командованием генерала Тамаши совершила из крепости внезапную вылазку, пытаясь уничтожить сооружения восточной осадной линии.
На русской стороне прозвучала боевая тревога. Пехотный полк осадной линии на участке Медыка — Быхув — Плошовице перешел в контратаку.
Завязался ожесточенный бой. Участок считался достаточно укрепленным, но располагал он лишь одним пехотным полком и ополченской дружиной. Силы неравные, и перевес в начале боя явно обозначился на стороне австрийцев. При поддержке массированного артиллерийского огня они сбили передовые посты русской пехоты.
Все это видел Карбышев. Он следил за ходом сражения с позиции осадных работ. В критический момент, предчувствуя неминуемое поражение, он собрал свободную роту саперов и бросился с нею на австрийцев.
К утру осадные войска на штыках отбросили врага обратно в крепость.
Дивизия Тамаши потеряла более ста офицеров и тысячи солдат. Наш пехотный полк и сводная саперная рота тоже имели немалые потери. В ожесточенной схватке был ранен в ногу и капитан Карбышев. К счастью, рана оказалась не очень тяжелой: пуля попала в мягкие ткани ноги, не задев кости. Дмитрия Михайловича отправили в полевой госпиталь Мосцисько в Галиции.
Уже на больничной койке он узнал, что полугодовая осада крепости победно завершена. Ее комендант генерал Кусманек вынужден был капитулировать. Он приказал взорвать крепостные форты и поднял над ними белые флаги. До того дня считавшаяся неприступной первоклассная австрийская цитадель Перемышль пала. 120-тысячный гарнизон ее сдался в плен.
Д. М. Карбышева за храбрость и отвагу наградили орденом Святой Анны второй степени с мечами и произвели в подполковники.
В мае 1915 года, как только зажила рана, Дмитрий Михайлович вновь поступил в распоряжение генерала Величко. К этому времени германское командование перешло в наступление объединенными силами немецкой и австро-венгерской армий под командованием фельдмаршала Макензена. Прорвав нашу оборону в районе Горлицы, противник развил удар на Львов.
Превосходство вражеских сил вынудило русские войска отступать. 8-я армия, где был Карбышев, тоже отступала, ведя кровопролитные оборонительные бои.
24 июня Брусилов дал войскам указание: «…При укреплении позиций отрешиться от создания сплошных линий окопов, а устраивать их на взводы или полуроты, лишь бы они были в тесной огневой связи между собой, промежутки же между ними заградить переносными искусственными препятствиями».
Кем было подсказано такое новшество в фортификации? Генералом Величко? Подполковником Карбышевым? Самим ли Брусиловым задумано или созрело в ходе боев? Одно бесспорно — оно обогатило отечественную военно-инженерную науку.
Отступление продолжалось. Но 8-я армия вела его планомерно. Ее войска не оставляли никаких трофеев врагу. Когда они подошли к Бугу, решено было перейти к обороне. Увы! Эти позиции тоже не смогли долго удержаться.
Военная кампания 1915 года окончилась поражением русских войск.
Основная причина неудач — и это хорошо знал Карбышев — коренилась в экономической отсталости России. Прав был Величко, когда говорил Карбышеву о неподготовленности страны к войне. Царизм оказался неспособным обеспечить потребности фронта. Войска испытывали острую нужду в оружии, боеприпасах, снаряжении. Русские солдаты, несмотря на присущие им храбрость, стойкость и упорство, не имели многих технических средств, которыми обладал, вооруженный до зубов неприятель. И что всего важнее — не верили в необходимость этой войны. Она была чужда народу.
