Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей
Сказать, что Твен любил сигары, было бы преуменьшением. Он стал курильщиком в восемь лет и до самой своей смерти ежедневно выкуривал от двадцати до сорока сигар.
Несколько раз он пытался отказаться от вредной привычки или хотя бы снизить количество выкуриваемого, но все его попытки были обречены на провал. «Нет ничего проще, чем бросить курить, — однажды заметил он. — Уж я-то знаю, я проделывал это тысячу раз». Часто он засыпал с зажженной сигарой в зубах.
Может быть, вы полагаете, что человек с такими доходами и известностью выбирал самые высококачественные табачные изделия? Ошибаетесь. Твен курил самые дешевые и вонючие сигары, какие только можно было найти в продаже. Друзья, тоже любившие попыхтеть сигарой, собираясь к писателю в гости, предпочитали прихватить курево с собой — лишь бы не угощаться табачком у хозяина. Вот что написал один журналист из «Нью-Йорк уорлд» по поводу «длинных черных и убийственных на вид сигар», которые Твен курил в 1902 году во время интервью: «Уже один только их вид наводит на размышления. Даже удивительно, что первая же выкуренная сигара не приводит к летальному исходу».
РЕМАРКА МАРКАТвен довел искусство «болтать на неподобающие темы» до совершенства, когда нынешние скандальные телеведущие, блещущие тем же умением, еще и не думали появляться на свет. Он частенько выступал после обеда в узком кругу, излагая свои нетрадиционные точки зрения на секс, газоизвержение и прочие табуированные в приличном обществе темы. В своей лекции «Размышления о науке онанизма» он, импровизируя на тему мастурбации, дал аудитории следующий совет: «Если уж вы решили просадить жизнь, занимаясь исключительно сексом, не слишком увлекайтесь игрой в кулачок». В другом случае Твен посвятил всю лекцию размышлениям о том, как можно было пускать ветры перед английской королевой Елизаветой I[38].
Пожалуй, самая скандально известная речь Твена была произнесена в 1902 году, и называлась она «Обращение
к бостонскому Клубу гигантского хрена». Это был образец виртуозной сатиры, замаскированной под рассуждения в защиту мужских гениталий маленького размера. «Я никак не могу углядеть какой-то особой заслуги в том, чтобы иметь пенис, превышающий обычные размеры», — заявил писатель членам клуба, чьи «гигантские хрены» он высмеял также и в стихах. Дальше в своей речи Твен признался, что и сам как-то раз решил увеличить размер члена, сделав инъекцию нитрата серебра, но, после того как он «еле-еле выдернул свой хрен из грядки», писатель устыдился и горько пожалел о принятом решении.
ОДНАЖДЫ МАРК ТВЕН ПРОИЗНЕС ЦЕЛУЮ РЕЧЬ О ТОМ, КАК ПУСКАЛИ ВЕТРЫ В КОМПАНИИ АНГЛИЙСКОЙ КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ I.
ПАТЕНТОВАННОЕ СРЕДСТВОТвен обожал разнообразные приборы и устройства — он либо мастерил их сам, либо покупал, либо вкладывал в них деньги. Твен был дружен с Николой Тесла, американским инженером и изобретателем сербского происхождения, которого современники не желали принимать всерьез и называли «сумасшедшим ученым». Эти двое часто проводили по многу часов в лаборатории, болтая о том о сем и испытывая всяческие научные идеи на практике.
Сам Твен запатентовал три изобретения: саморегулирующиеся подтяжки, альбом для газетных и журнальных вырезок с клейкими страницами и историческую игру, служащую развитию памяти, — по словам одного критика, эта игра «больше всего напоминала нечто среднее между налоговой декларацией и логарифмической таблицей». Из всех трех изобретений только клейкий альбом принес писателю хоть какие-то деньги.
Если Твен и мог кого-то винить в своих неудачах, то только самого себя. Он неоднократно упускал шанс вложить деньги в потенциально прибыльное дело. Хотя Твен был одним из первых американцев, установивших у себя в доме телефон, он отказался вкладывать в изобретение Александра Грэхема Белла хоть какие-нибудь средства, так как был уверен, что статические помехи на линии помешают телефонной связи распространиться по всему миру.
Твен также был среди пионеров машинописи. Еще в 1874 году он приобрел одну из ранних моделей необыкновенного устройства и впоследствии стал первым из известных писателей, кто сдал в издательство рукопись, напечатанную на пишущей машинке, — это была «Жизнь на Миссури» (1883). На этот раз Твен не поскупился и инвестировал в полезную новинку деньги, причем все. Однако и тут он ошибся, поставив не на ту лошадку. Та модель, в которую писатель вложил свое состояние, с треском провалилась на рынке. (Последствия этого финансового вложения, можно сказать, выпили из Твена всю кровь, особенно если учесть, что его собратом по несчастью — писателем, тоже вложившим деньги в ту самую модель, — был Брам Стокер, автор «Дракулы»), Вскоре после этого Твен обанкротился. Он оказался в столь бедственном положении, что вынужден был продать свою старую машинку «Ремингтон». А между тем компания, производившая «Ремингтоны», в своей рекламе вовсю эксплуатировала имя знаменитого писателя — естественно, ничего ему не платя.
КОГДА СТАЛКИВАЮТСЯ ЗВЕЗДЫПереехав в 1874 году в Хартфорд, штат Коннектикут, Твен обнаружил, что в соседях у него оказалась еще одна звезда литературы — Гарриет Бичер-Стоу, автор «Хижины дяди Тома», та самая женщина, которую Авраам Линкольн назвал разжигательницей Гражданской войны. Твен в те времена еще не достиг зенита славы, тогда как Бичер-Стоу была одной из самых влиятельных женщин Америки. Зато Твен стал владельцем куда более престижного дома. Его огромное поместье в готическом стиле могло похвастаться девятнадцатью комнатами и семью туалетами, каждый из которых был оборудован чудом из чудес — унитазом с системой слива. Твен прожил там до 1891 года, когда резко ухудшившееся финансовое положение вынудило его перебраться в Европу.
КОТОФИЛИЯТвен обожал кошек. Последние годы жизни, приезжая на лето в Нью-Гемпшир, он обязательно одалживал у соседей котят, чтобы ему не было так одиноко. «Если бы можно было скрестить человека с котом, — однажды сказал Твен, — человеческая порода от этого только выиграла бы, а вот кошачья — явно бы ухудшилась».
ОХ УЖ ЭТИ ДЕТКИ!Насколько Твен обожал кошек, настолько же он не любил детей. По крайней мере, так утверждал он сам. Однажды приятельница похвасталась перед ним очередным прибавлением в семействе. «Разве вы не любите детей, господин Клеменс?» — спросила она. «Нет, я их не выношу», — ответил писатель и рассказал историю о том, как во время его болезни к нему на кровать вскарабкался сынишка сестры и попытался его поцеловать. «В тот момент я подумал: если выживу, обязательно поставлю памятник Ироду[39]», — заявил Твен.
