Виктор Степанов - Юрий Гагарин
Юра поначалу фантазировал с нами на равных, а потом вдруг замолчал. Когда мы, так ни до чего не доспорившись, решили все же выслушать и его мнение, Юра твердо, как о чем-то обдуманном, окончательном, сказал:
— Вы, ребята, как хотите, а я половину денег отошлю маме…
Мы вернулись с неба на землю. Каждый вспомнил свою мать, своего отца…»
Знал бы Юра, какие слезы, слезы радости вызвал у Анны Тимофеевны этот нежданный денежный перевод.
После всю свою жизнь, начиная с первой зарплаты, он никогда не оставлял себе всех заработанных денег, всегда помнил о Гжатске.
«Мама, мама!.. Я целую чистые, святые руки твои!»
Сидел на занятиях, и вдруг записка из приоткрытых осторожно дверей: «Юра, приехала твоя мать!»
Еле выдержал до перерыва. А она ждала в коридоре с узелочком гостинцев, точь-в-точь как на старой картине: мать наведала сына, и он жадно ест принесенную булку.
— Мама!
— Сынок!
И, опять на минуту расслабившись, ощутил себя маленьким, проглотил застрявший в горле соленый ком, когда шершавою ладонью, как в детстве, мать провела по ежику коротко остриженной головы. Переборол себя напускным весельем, потащил в общежитие.
— Ты чего приехала-то? В такую дорогу… Мы отлично, мама, живем.
Мать только вздохнула, посмотрев на пятнадцать коек, затянутых тощими одеяльцами. Но тоже не выдала беспокойства. Развязала привезенный припас, выставила на тумбочку банки с вареньем, кусок сальца, завернутый в тряпицу:
— Угощайся, сынок, домашним…
Юрий сдвинул гостинцы в сторонку:
— Нет, мама, один не могу. Вот вернутся ребята, пировать будем вместе.
Ночевать Анна Тимофеевна поехала в Клязьму, где жила сестра, и Юрий отправился с матерью, не хотел отпускать. Если встанет пораньше, на работу успеет.
Вопросов было до позднего вечера:
— Тетя Маша, это правда, что вы были в отряде красногвардейцев? А Смольный — такой, как в кино? Неужели вы видели Ленина? И он разговаривал с вами?
И у матери с сестрой сплошь питерские воспоминания.
— Ты приезжай, Юра, почаще, — пригласила Мария Тимофеевна. И было видно, что мать обрадовалась этой привязке сына к родному корню. Тем более что другая сестра жила неподалеку — Ольга.
— Так что считай, Юра, кругом у тебя родня, — успокоилась мать.
И уезжала довольная, что сын в таком прочном, сестринском окружении, не подозревая, что самым родным домом для Юры теперь было училище.
О люберецких временах он будет вспоминать с особым удовольствием: «Мне нравилось просыпаться с первым заводским гудком и, умывшись холодной водой, выходить на улицу, вливаться в поток рабочих, спешащих к проходной завода. На работу всегда шел с гордостью. С каждым днем эта гордость укреплялась: взрослые квалифицированные рабочие разговаривали с нами, ремесленниками, как с равными».
Николай Петрович Кривов подходил в цехе, мельком оглядывал отливку, касался Юриного плеча:
— Молодец, Гагарин. Ладится дело. Скоро будешь сдавать на разряд.
Польщенный, Юрий старался вовсю. И сернистый колкий запах, и жар, идущий от застывающего чугуна, и шлачная духота формовой земли теперь казались родными, привычными, без чего уже невозможно было представить себе все, что окружало. Даже в свежеопавшей багряной листве, по утрам отороченной тонким морозцем, он улавливал запахи цеха.
Встретил как-то доброжелателя из механического цеха — рыжего паренька:
— Ты чего же, Юра, забыл заходить?
— А зачем? Я уже, считай, на три четвертых литейщик. Или не видишь? — засмеялся Юрий, показывая на прогоревшие пятна, которыми пестрела его спецовка. И продолжал, хитровато сощурясь: — Что в нашем металлическом деле первично? Оливка. Вот ты вытачиваешь втулку. А кто отливал заготовку? Мы, металлурги.
При этом слово «металлурги» выговаривал врастяжку, с нажимом выделяя, штампуя каждую букву.
Рыжий не понял, только плечами пожал.
В сводном табеле успеваемости 21-й группы литейщи-коз значилось, что Юрий Гагарин за первую четверть 1949/50 учебного года получил: по спецтехнологии — 5, материаловедению — 5, математике — 5, физике — 5, русскому языку — 5, физподготовке — 5, поведению — 5 с плюсом. Производственный план на практике выполнен им на 102,3 процента.
Табель сводный. В классах ребята изучали теорию своего дела, практику проходили на Люберецком заводе сельскохозяйственного машиностроения имени Ухтомского. Спецтехнология и материаловедение — понятно. Откуда оценки по математике, физике и русскому языку? Ведь таких предметов в программе училища не было. Это отметки за учебу в седьмом классе вечерней школы. Юрий решил — кровь из носу! — закончить седьмой класс. Вместе с ним в ШРМ пошли Тимофей Чугунов и Александр Петушков.
Окончить училище, получить специальность было главной задачей, но ему не давала покоя другая: как же так без неполного среднего? И после изнурительной смены в литейном цехе — уроки в школе, с дремотой, но занятия!
Жаль, что в сутках только двадцать четыре часа. И опять проблема: когда готовить уроки?
Александр Петушков рассказывал: «После отбоя выйдем из спальни, сядем на лестнице, под лампочку, и учим уроки. Потом наш воспитатель Владимир Александрович Никифоров, видя, что у нас это не блажь, что мы решили заниматься по-настоящему, дал нам комнатку на троих. Мы каждый день сидели до часу. Каждый занимался молча. Если что-нибудь не пойму, спрошу Юру, он быстренько объяснит, и снова у нас тишина, только страницы шелестят. Юра со своей помощью не навязывался, но так уж получалось само собою, что мы старались делать, как он».
А тут еще увлечение спортом — еще «перегрузка»? Он капитан баскетбольной команды. Не какой-нибудь, а баскетбольной, где, кроме прочих достоинств — силы, ловкости и быстрой реакции, почитается рост. Юрий ростом не вышел, в команде он ниже всех. Но на сохранившейся фотографии стоит с мячом правофланговым. Капитан — заводила. Это он быстренько сколотил команду, увлек ребят идеей победить всех, кто занимался баскетболом в округе. Однокашники объясняют инициативные порывы Юрия тем, что он просто не мог оставаться без дела ни на одну минуту. Работа, учеба и что еще? Спорт? Начнем заниматься спортом. Выпал снег — есть лыжи? Да это же здорово!
Всем почему-то запомнился искрящийся снежинками день — проводили за городом лыжный кросс. На старте рванули вместе, но постепенно вытянулись на лыжне в цепочку, а когда приближались к финишу, в лидерах оказались Толя Новогородцев и Юрий Гагарин. Было ясно, что бороться за первенство теперь будут только они. Гагарин немного отставал, и его болельщики заволновались. Новогородцев, временами оглядывавшийся, взбодрился, собрал остаток сил и, оказавшись на спуске с горы, прибавил скорости. Раздался треск, который сразу же привел в замешательство уже ликующих сторонников Новогородцева. Юра быстро его нагонял. Вот уже поравнялись. Но прежде, чем обойти товарища, Юра на самом ходу сунул свою лыжную палку и с возгласом: «Догоняй!» — побежал дальше. Финиша он достиг первым.
