Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота
Я пытался осмыслить всю сложность стоящих передо мной задач. И не мог. Не позволял дефицит опыта. Вот уж воистину: оптимист – плохо информированный пессимист.
Ночь прошла. Ласковые звуки горна, колоколов громкого боя и голос дежурного по кораблю в шесть часов нежно проворковали: “Вставайте, граф! Вас ждут великие дела”. Ошалело вскочив, ударившись лбом о верхнюю койку, судорожно нашарив выключатель и включив свет, я сообразил, что уже утро, хотя рассвет и не забрезжил в окошке – окошка не было. Так! Зарядкой пусть занимается дежурная служба. Надо умыться. Поворот крана. Воды в бачке нет. До сигнала “команде умываться” – полчаса. Во рту – привкус вчерашнего табака. “Койки убрать!” Есть! Убираем. “Команде умываться!” Давим на клапан. Воды нет. В течение десяти минут. Дежурный трюмный, собака. Ах, вот уже полилась, родимая. С горем пополам умылись. Воду надо беречь. На море ведь, в океане! Далее – одевание, и... марш на завтрак. По команде. Чай. Хлеб. Масло. Сахар. Приятного чая! (флотск.). Сыт. Да и чай очень вкусный. Грузинский, второй сорт. В каюту. Сигарета, другая. Тьфу. Малая приборка.
– Команде приготовиться к построению по сигналу “большой сбор”. Место построения – ют. Форма одежды – рабочее платье, берет. При себе иметь... Очень много надо иметь при себе. Каждый день недели – что-то другое, так как первое было вчера.
Утром самое торжественное построение на корабле. Подъем Военно-морского Флага. Каждая боевая часть, служба, команда, каждый член экипажа знает свое место. Построились. По центру – в корме – старший помощник. Рядом – дежурный по кораблю.
– Произвести поличную поверку по подразделениям! Командиры отделений, старшины команд – два шага вперед.
Поворот лицом к строю. В руках – книга поличных поверок. И хотя любой командир знает своих подчиненных в лицо, фамилии называются из списка: “Петров!” Ответ из строя: “Вахта!” Об этом отлично и так знает старшина. Но... порядок. Командиры отделений докладывают о наличии личного состава старшинам команд, те – командирам групп, башен, батарей, эти – командирам дивизионов. Дивизионные – командирам боевых частей. Все доклады стекаются к дежурному офицеру и только от него – старшему помощнику: — “Товарищ капитан третьего ранга. На корабле поличная поверка произведена. Нетчиков (лиц, незаконно отсутствующих) нет. Дежурный по кораблю, капитан-лейтенант...”
Регламент времени выдержан точно.
– Равняйсь! Смир-р-на! Равнение нале-во! (Первый фланг – в направлении флага).
Встречный марш. По трапу спускается командир. Все замерли. Звук печатных шагов по настилу.
– Товарищ капитан второго ранга! Экипаж крейсера “Дмитрий Пожарский” на подъем Военно-морского флага построен. Старший помощник капитан третьего ранга...”
– Здравствуйте, товарищи моряки!
– Здраа жела-а, това-ащ капитан второго ранга!
До подъема флага одна минута.
– На флаг и гюйс... Смирно!
Гробовая тишина. Сигналы точного времени.
– Товарищ командир, время вышло!
– Флаг поднять!
– Флаг и гюйс поднять!
Бело-голубое полотнище с ярко-красной звездой и эмблемой серпа и молота медленно, под сигнал горна, ползет к верхушке флагштока. Дыхание остановилось.
– Флаг поднят.
– Вольно!
Одновременный вздох тысячи человек. Истинному моряку этот ритуал будет всегда нов. Волнующ. И торжественен. Как подъем государственного флага в честь победителя на боксерском ринге.
После подъема флага начальник представил меня личному составу. Старшина первой статьи Сафонкин, второй статьи Карпушов, второй статьи Емельянов, матрос Кобец... Сергей Петрович... Глаза полны равнодушия: лейтенант, ну что с него взять... Бляхи не надраены, роба неглажена, прическа...
Построение закончилось. Я вызвал в каюту к себе Сафонкина. Тот, не спросив разрешения, вошел. С небрежно-скучающим видом.
– Значит так, старшина. Будем начинать с азов. Первое. К 15.00 привести себя и личный состав в порядок: постричься, погладить форму. Второе. Заглянуть в Устав внутренней службы. Раздел: “Начальники и подчиненные”. Третье. К этому же сроку подготовить к смотру операционную, хирургический инструментарий и оборудование. Четвертое. До 15 часов все стоящие в плане мероприятия отменяю. Начальнику об этом доложу сам. Все. Вопросы есть?
– Нет.
Старшина развернулся и пошел к выходу.
– Стой! Смирно!
Команда подтянула военного. Страшно удивленный, старшина остановился. По стойке смирно.
– Мне незачем говорить вам то, Сафонкин, что вы должны были всосать с молоком матери. Я не сторонник воспитательных мер, но вашу расхлябанность терпеть не намерен. По расписанию – я ваш командир отделения. Невыполнение любого моего распоряжения буду расценивать как преступление. Другого пути у нас нет. Пока. Если мы поймем друг друга – лучше будет для обоих. Вопросы есть?
– Никак нет. Разрешите идти?
– Идите. Построение в 15.00.
– Есть.
Мудрые директивы учат: для знакомства надо провести беседу. Ознакомительную. Даже перечень вопросов отработан. Записать беседу в журнал, поставить дату и отметку “вып.” Спросить, есть ли девушка, какое хобби... Как будто то обстоятельство, что бабушка экзаменуемого до октября семнадцатого года каталась на велосипеде, изменит требования Устава. Человек познается только в труде. И в беде. Остальное – наносное. “Брэд оф сиф кейбл”, что в переводе с флотского – задушевный рассказ гнедой лошади.
Начальник воспринял мое решение исключительно правильно:
– Ах, ах! Без меня? Как посмели? Ах, ах! План... Ах! Командир... Ах, ах! Разложение личного состава! Ах, ладно, правильно. Ах, ах! Отвечать, в случае чего, будете сами! Ах! Меня нет! Руководите! Ах, ах!
– Не беспокойтесь. Все будет хорошо.
– Не верю! Ах, ах! Я должен отдохнуть! Попрошусь на побывку домой. В Совгавань. Ах, ах! Руководите. Ах!
– Понял.
Отношения с матросами и старшинами постепенно налаживались. Почувствовав волевую руку и поняв справедливость требований молодого офицера, личный состав активно включился в борьбу за достижение, улучшение, укрепление, наведение порядка, что не замедлило вскоре сказаться и на общем настроении экипажа. Медицина – великая вещь.
Но – по порядку.
При приеме дел у Петрова (имеется в виду передача материальных ценностей) оказалось, что ценности отсутствуют. “346 предметов инвентарного имущества на сумму 1420, рублей 07 копеек, – как было указано в акте (казенный язык точный), – испарились. Разгильдяю предстояла публичная порка посредством изъятия в доход государства вышеозначенного капитала. Из сумм, которые страна обязалась уплатить незадачливому кредитору за то, что “дискредитировав звание советского офицера”, он брал на себя обязательство больше погоны не надевать. В мирное время, конечно. Из одного государственного кармана деньги переходили в другой, минуя, однако, карман посредника. Посредник был явно не в духе. Однако набить мне физиономию грозился издали. Полторы тысячи рублей – как раз та сумма, в которую входила последняя зарплата и выходное пособие. Король уходил с флота голым. Даже на прощальную кадриль денег не оставалось. И вот, наконец, по высочайшему указу за номером... два несостоявшихся флотских руководителя от медицины отпущены на свободу. Последний раз сойдя со сходни корабля, “Профессор” и Петров не имели больше права ступить на палубу крейсера. К вящему облегчению последнего.
