Сергей Капков - Королевы смеха. Жизнь, которой не было?
Вообще же все было «как у людей». Был даже инструмент – старшая сестра Муся училась играть. Приходила учительница, но сестра могла сбежать куда угодно, и чтобы урок не пропадал, заставляли учиться Катерину, поймав ее за шиворот где-нибудь на дереве. Мама нанимала немку, но когда та входила в дверь, брат Иван вылезал в окно и исчезал.
Старшие дети не обращали на младших никакого внимания. Муся, барышня лет шестнадцати, была далека от них, как луна. У нее – кавалеры, подруги, прическа, зеркало трельяж, в которое больше никому смотреть не разрешается. Именно поэтому Катерина всю жизнь обожала вертеться у зеркала и рассматривать свой язык с трех сторон. Братец Иван – личность непостижимая, загадочная, уходил в ночь на рыбалку и под утро возвращался, увешанный змеями. Раз в месяц отец его порол и страшно ругал: «Тебя выгонят из реального училища! Кем ты собираешься быть?» Иван отвечал отчетливо: «Я думаю быть или шофером, или епископом». Теряясь от такой точной программы, отец выходил, хлопнув дверью: «Болван!»
Младшие – Катя и Зина – вертелись у всех под ногами, словно котята. Причем, Катя эксплуатировала Зину, как могла: иди, принеси, отдай. Перед сном, укладываясь в постель, могла сказать: «Поди, закрой дверь!» Зина возражала: «Ведь тебе ближе, закрой сама!» Катерина вставала и шла от своей кровати к двери, меряя шагами расстояние. Потом считала шаги от двери до ее кровати, ложилась и говорила: «От тебя на два шага ближе. Закрой дверь!» И Зина закрывала.
* * *…В те времена, в самом начале XX века, никто никуда не переезжал – где люди рождались, там и умирали. И вдруг удивительное, невероятное дело: Василия Ивановича Зеленого переводят по службе из Ташкента в Москву. Началась совсем непохожая, другая жизнь. Катерину определили в гимназию фон Дервис, в Гороховском переулке. Это было довольно дорогое учебное заведение, где учились девочки из состоятельных семей. Катя Зеленая была одета хуже других: и пальто, и форма – из дешевого материала. К тому же вела она себя, как мальчишка – впрыгивала в трамваи на ходу, лазала по деревьям, ее юбка постоянно рвалась. Катерина привлекла к себе внимание чуть ли не всей гимназии: новенькая девочка, напоминавшая ощипанного цыпленка, приехавшая из какого-то Ташкента, который и на карте не сразу-то найдешь… Да еще фамилия какая – Зеленая!
Училась она хорошо, даже– отлично. Но в 1914 году началась страшная война с Германией, и на этом основании девочки перестали учить немецкий язык. А потом и вовсе старые, строгие порядки стали уступать всеобщему духу времени: гимназистки убегали с уроков, дерзили классным дамам. И все-таки среднее образование получили.
Удивительно, но в детстве Катя была набожной и постоянно ходила в церковь, боясь пропустить службу. Об этом я узнал совсем недавно от племянницы ее мужа Тамары Элиава. Тамара Алексеевна бережно хранит дневнички актрисы и никому их не показывает. По ее словам, однажды Рина Васильевна написала, что знала наизусть все молитвы. Сама же мечтала быть Марией Магдалиной и, стоя перед иконой Христа, часто задавала себе страшный вопрос: «А если меня будут пытать, я отрекусь от Него?» И отвечала: «Если будет больно, то – да…» Тут же стыдилось и долго мучилась от таких жутких мыслей.
* * *Катерина стала актрисой случайно. Она шла по улице и увидела объявление: «Прием в театральную школу». Она даже и не подозревала, что этому учатся в школе – быть артистом. Вошла и прочитала стихотворение Никитина «Выезд ямщика», чем до слез насмешила великих мастеров сцены Певцова и Шатрову. Из восьмидесяти юношей и девушек были приняты двадцать два, в том числе и Зеленая. Так она оказалась в школе Свободного театра, в котором играли прекрасные актеры Блюменталь-Тамарина, Радин, Борисов, Шатрова, Певцов, Белевцева… Молодежь занимали в массовках, студийцы знали наизусть все пьесы и роли, перенимали актерские обычаи, суеверия, словечки. Так же, как старики, мелко крестились перед выходом на сцену. Так же садились на упавший на пол листок с ролью. Так же постоянно разыгрывали друг друга.
Так же, как кумиры, однажды выехали на фронт, под Царицын. Студийцы играли перед красноармейцами «Женитьбу Белугина», и аккурат посредине пьесы их запихнули в грузовики, чтобы срочно отправить на пароход. Наступали белые.
Скоро стало совсем голодно и холодно. Будущие артисты больше не были «особенными людьми», а стали просто мальчишками и девчонками, влюбленными в театр, безо всякой почвы под ногами, даже без стипендии.
* * *Первыми театральными подмостками Екатерины Зеленой стал старенький подвальчик в Одессе, где разместилась труппа любителей под названием «КРОТ» – «Конфрерия Рыцарей Острого Театра». Руководил ею Виктор Типов, химик по образованию, а в будущем – знаменитый режиссер и автор первых советских оперетт «Свадьба в Малиновке» и «Вольный ветер». У всех в коллективе были свои обязанности и амплуа. Екатерине приходилось петь, танцевать, переодеваться каждую минуту, играя по пять ролей в один вечер. Программа менялась каждую неделю, и работать приходилось целыми днями. Ведь зрители платили хоть маленькие, но все же деньги, которые делились между всеми. Кате нужно было кормить семью – маму, которую отец оставил ради другой женщины в суматохе Гражданской войны, и младшую сестренку. Правда, вскоре в «КРОТЕ» нашлось место и для Зинаиды – она стала выступать как балерина.
Тогда же Екатерина стала Риной. На первой в ее жизни афише имя «Екатерина» почему-то не поместилось, и актриса безжалостно его сократила. Получилось коротко и удобно.
А еще некоторое время спустя Рина Зеленая решила ехать в Москву, где, по слухам, появлялись в огромном количестве новые театры, «гремели» новые постановки, а будущее «КРОТА» все больше ставилось под сомнение.
* * *Москва действительно оказалась неузнаваемой.
Старшая сестра встретила Рину довольно сухо. Куда идти и к кому проситься, Рина не знала. Сняла шестиметровую комнатку у соседей сестры, куда со временем перевезла из Одессы маму, Зинаиду и режиссера Сипота с женой.
Шла она как-то по Каретному ряду, мимо мчались автомобили, сверкали витрины, горели рекламы, шумели торговцы, настроение у Рины были прескверное, и вдруг… В глаза ей бросилась нарядная и нелепая табличка: Театр «Взрыдай!» «Как будто прямо для меня написано!» – подумала Рина и вошла в помещение.
«Взрыдай!» оказалось самым популярным в Москве ночным кабаре. Несмотря на высокие цены, попасть туда было не так просто. Зал набивался богачами-нэпманами, столичными знаменитостями, известными поэтами, актерами и художниками. Кухня – изумительная, на ней колдовал лучший в Москве повар. В кабачке ужинали Асеев, Эрдман, Ардов, Мариенгоф, захаживали Маяковский и Иван Поддубный, приезжали из Петрограда ФЭКСЫ – Козинцев, Трауберг и Кулешов, однажды привезли даже «икону русского театра» Владимира Николаевича Давыдова. Не просто привезли: он включился в импровизацию и спел старинные куплеты.
