Темпл Грэндин - Отворяя двери надежды. Мой опыт преодоления аутизма
После чтения писем и других свидетельств о моем прошлом я разговаривала с мамой. Мне хотелось обнять ее и сказать, как много она для меня значит.
В эти семь «домашних» дней я поняла, как важны для меня коровы, пастбище, станки для скота — все, по чему я так скучала в Нью-Йорке. Я знала, что увлечена животными, но до этой поездки домой не понимала, насколько сильно.
После праздников я вернулась в Аризону и снова увидела пастбища и Бифленд. Я обнаружила, что стала лучше понимать животных и больше сочувствовать их страхам и тревогам. В наше время многие скотопромышленники замечают, что доброе, гуманное отношение к животным не только положительно сказывается на нравственности рабочих и их отношении к себе, но и приносит денежную выгоду. Так, мясо травмированных животных не может употребляться в пищу людьми, а свинина от свиней, испытывавших при жизни постоянный стресс, проигрывает в качестве.
Я писала в дневнике:
Я кладу руку на спину животному, ожидающему своей очереди в Бифленде, и чувствую его нервозность. Иногда прикосновение его успокаивает. Некоторые считают, что нет смысла по-доброму обращаться с животными, которых все равно через несколько минут ждет смерть. Ответ прост: представьте, что ваша бабушка умирает в больнице, и врач говорит: «Ну, она все равно не выживет — ее можно выкинуть на улицу». Как вам это понравится?
Вернувшись к работе, я обнаружила, что обращаюсь с находящимися в станке животными мягче, чем раньше. Некоторые ковбои запихивали голову коровы в отверстие силой или слишком энергично сдавливали ее стенками станка. Но один добрый ковбой, Аллен, научил меня распознавать чувства животного и работать быстро, но не грубо, не причиняя корове боли. Для хорошего оператора станок — как продолжение собственных рук. Я заметила, что когда я спокойна, то и животные мечутся меньше, чем обычно. Очевидно, они чувствуют напряжение человека.
Однажды в Бифленде я управляла специальным загоном, в котором умерщвлялись коровы, и убила около 20 животных. К этой работе я испытывала смешанные чувства, однако оставалась достаточно спокойной. Но вечером, вернувшись домой, не могла заставить себя рассказать, что работала на бойне. В течение нескольких минут я чувствовала себя в роли апостола Петра у врат коровьего рая. Но постепенно я поняла, что для умелой работы на бойне необходимо не только техническое мастерство, но и любящее сердце. Как ни парадоксально это звучит, там я училась любить.
В следующем году я перешла на работу в крупную компанию по производству и продаже животноводческого оборудования, проектирующую более гуманное оборудование для боен. Мне удалось получить контракт на поставку нашей продукции для Бифленда. Построить для животных «лестницу на небеса» значило для меня больше, чем просто установить в помещении стальную дорожку. Наши работники, и я в том числе, отдавали этому проекту все силы. Временами вспыхивали ссоры, но по окончании работы мы стали ближе друг к другу, чем раньше.
Постройка «лестницы» вызвала у меня немало мыслей. Я начала понимать, как драгоценна жизнь. Я размышляла о смерти и чувствовала себя ближе к Богу. Он дает нам власть над животными и позволяет использовать их в наших целях; однако теперь я лучше, чем когда-либо, понимала, что животные — тоже Его создания и заслуживают уважения.
Однажды моя подруга и соседка по комнате, слепая девушка, пришла на комбинат вместе со мной. Она дотянулась до стенки станка и прикоснулась к боку коровы. Потом она записала следующее: «„Лестница на небеса“ посвящена людям, которые хотят понять смысл жизни и не страшиться смерти. Научившись уважать животных, ты научишься уважать и людей. Касайся, Слушай и Помни».
Свои чувства к животным я описывала в дневнике так:
Я протянула руку к станку и погладила бычка по спине. Мне было жаль его, и он, наверно, это почувствовал — стал не так бояться. Через несколько секунд он превратится в груду мяса, а его неповторимая сущность вернется к Богу. Так устроен мир: одни должны умирать, чтобы продолжалась жизнь других. Я чувствовала такие близость и уважение к этому бычку, каких не испытывала никогда раньше.
В какой-то момент я осознала: чтобы научиться понимать не только разумом, но и сердцем, я должна сама убить животное. Избегать этого последнего этапа — значит бежать от реальности. Тем не менее поначалу мне было страшно подняться на платформу и самой совершить умерщвление. Однако за последнее время в оборудовании скотобоен достигнут большой прогресс: оно стало легким в обращении и безболезненным для животного.
Люди обладают разумом, позволяющим им сознавать последствия своих действий и их значение. К уходу из жизни любого живого существа следует относиться с уважением. Может быть, полученный опыт поможет мне более полно понять смысл моего собственного существования. Чтобы достичь этого, мне нужно научиться убивать животных и в то же время относиться к ним с уважением и нежностью.
Убийство — неприятный акт; но неприятное и приятное суть две стороны всего, что совершается в природе. Если вы теряете уважение к животным, процесс убийства вырождается в конвейер или вы сами становитесь бессмысленно жестоки. С другой стороны, многие люди стараются не замечать того факта, что животных приходится умерщвлять.
Человек, научившийся уважению к животным и растениям, которые мы культивируем и употребляем в пищу, уже сделал первый шаг на пути к осознанию смысла жизни. Говорят, что фермер близок к земле. В современном технологическом обществе многие утеряли эту близость. Их ценности стали тривиальны…
Я выражала свое уважение к животным, гладя и подбадривая их. Дрессировщики быков на родео постоянно к ним прикасаются, причем очень решительно. Специалисты установили, что легкое прикосновение вызывает у животного тревогу, а твердое и решительное — успокаивает его. У пациента, находящегося в коме, при прикосновении к нему другого человека снижается кровяное давление. Я укротила двух быков-полукровок, Брахмана и Хирфорда, тем, что помещала их в станок, а затем гладила.
Исследования на обезьянах и свиньях свидетельствуют, что при поглаживании эти животные становятся спокойными и кроткими. Приятная тактильная стимуляция поднимает уровень эндорфинов у цыплят. Тактильная стимуляция действует благотворно на всех детей, но аутичным детям она просто необходима. Преодоление тактильно-защитного поведения во многом напоминает приручение животного. При первом прикосновении животное пугается и отскакивает. Постепенно оно учится принимать ласку и в конце концов начинает ею наслаждаться.
Так и у меня постепенно возникали «более нормальные» эмоциональные связи с людьми. Однажды Лорна Кинг попросила меня покатать на карусели в парке аттракционов семилетнего аутичного мальчика: она знала, что я, как и он, наслаждаюсь интенсивной вестибулярной и тактильной стимуляцией. После этого я записала в дневнике:
…Я совершенно забыла о самой карусели: думала только о Джимми и о том, чтобы он не испугался. Я обняла его и прижала к себе. В этот миг все мои барьеры рухнули, но поняла я это только после катания, и испытала небольшой шок оттого, что настолько приблизилась к другому человеку. До сих пор подобные эмоции вызывала у меня только машина; катание на карусели с Джимми заставило меня думать о другом человеке и отвечать на его невысказанные чувства. Если бы он испугался, кто, кроме меня, поддержал бы его и ободрил?
Так фикс-идея превратилась в дело всей моей жизни — создание гуманного оборудования для животноводческих ферм. В животноводческой индустрии наука о питании и выведении новых пород достигла пока гораздо больших успехов, чем наука о поведении животных и обращении с ними.
В высшей школе я написала диплом, посвященный устройству станков для скота. Это был один из первых в Соединенных Штатах проектов, содержащих исследование того, как ведут себя животные на фермах. Моя работа по поведению скота и обращению с ним стала пионерской в этой области. Преподаватели колледжа, чьи научные интересы лежали в области ветеринарии и правильного питания, не понимали, что здесь вообще исследовать. Их непонимание подхлестнуло мою склонность к фиксациям и дало мне дополнительную мотивацию для занятий в данной области.
Определенная степень «упертости» необходима для достижения любой цели. Иначе я могла бы сказать: «Ну и черт с ними, напишу что-нибудь такое, что понравится преподавателям». Для человека нормально увлекаться любимым делом, просто при аутизме эта тенденция многократно усиливается.
После защиты диплома я опубликовала в различных изданиях около 100 статей и заметок, посвященных обращению со скотом в индустриальном животноводстве и при домашнем его разведении.
Став взрослой, я преодолела многие аутистические тенденции. Разумеется, я больше не страдаю непроизвольным мочеиспусканием и не кидаюсь на собеседника с кулаками, если он говорит что-то неприятное. Однако многое в жизни дается мне тяжелее, чем другим. Во время проходившей в Вене Европейской конференции исследователей в области мясной промышленности я была смущена и раздосадована тем, что не могу говорить по-немецки. Я как будто вернулась в годы детства, когда мои коммуникативные способности ограничивались одним-двумя словами. Заблудившись в незнакомом городе, я с трудом удерживалась от рыданий. Делая доклад, я испытала такой стресс, что у меня начался опоясывающий лишай, сопровождавшийся болезненным воспалением нервных окончаний. Можно сказать, что взросление сглаживает аутистические черты, но все же не позволяет избавиться от них полностью.
