Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
23 октября. Заседание совета кабинета и совета министров. По моему предложению было принято несколько декретов, подготовленных Комиссией департаментской и коммунальной администрации, председателем которой я являюсь, в том числе декреты о пересмотре железнодорожных концессий, представляющих общегосударственный интерес. Фроссар представил свой декрет по социальному страхованию. Берар представил законопроект о заговорщических лигах; основное в этом вопросе – это наличие оружия у слишком большого числа людей. Речь идет о том, чтобы упорядочить право на демонстрации и ввести правило обязательного предварительного уведомления с тем, чтобы мэры могли разрешать или же запрещать их проведение. Демонстрации, организованные в нарушение этого правила или же запрещенные, будут считаться незаконными, и к их участникам могут быть применены санкции. Было предложено подвергать тюремному заключению за ношение огнестрельного и холодного оружия, а также повысить сроки наказания, предусмотренные в статье 3 закона от 24 мая 1834 года за создание складов оружия и за его перевозку. Упростили процедуру применения закона 1901 года. Трудности (вернее, даже сражение) возникли, когда я потребовал четкого подтверждения статей 3 и 7 закона 1901 года, имея в виду роспуск заговорщических лиг. Я настаивал на включении формулы Вальдека-Руссо о защите республики. Лаваль сильно колебался. Он зачитал нам письмо, полученное им от полковника де ла Рокка; однако в конечном счете он согласился.
* * *В четверг, 24 октября, в зале Ваграм открылся съезд партии радикалов; он продолжался до 27 октября. Прибыв на съезд, я убедился, что две трети присутствовавших было на моей стороне. Мое вступительное слово было очень хорошо принято, хотя, по-видимому, аудитория была несколько разочарована в своем ожидании большой речи. Но когда я пришел на заседание общеполитической комиссии, то сразу же столкнулся с серьезными трудностями. Даладье резко критиковал чрезвычайные декреты о заговорщических лигах. Я защищал, как мог, принятые положения, считая их шагом вперед. Отношение комиссии ко мне было враждебно-холодным. Впрочем, я твердо решил уйти с поста председателя партии. За последние четыре года возникало слишком много трудностей, слишком много противоречий между моим долгом в качестве председателя партии и моими функциями в качестве министра.
В пятницу состоялось заседание, посвященное внешней политике.
Докладчиком был Поль Бастид, председатель комиссии по иностранным делам палаты депутатов. Указав на нашу «твердую и действенную веру в Лигу наций согласно традиции, начало которой положил Леон Буржуа[201], он подтвердил нашу верность доктрине коллективной безопасности. «Солидарность, – говорил он, – не только порождает права, но и налагает обязанности. Совпадение наших принципов и наших интересов в этом вопросе обязывает нас проводить такую политику, которая соответствует и тому и другому, – политику честного соблюдения без всяких недомолвок своих обязательств, пользу из которой мы сможем когда-нибудь извлечь в случае возникновения других конфликтов. Солидарность при любых обстоятельствах места и времени, – справедливо заявила Франция в Женеве. Твердое коллективное сопротивление любому акту неспровоцированной агрессии, – провозгласила Великобритания. Мир неделим, – ответила Россия. Право и сила находятся по сути дела на одной стороне».
Бастид оправдывал позицию Великобритании. По его словам, дружба с этой страной втройне ценна для нас из-за ее приверженности праву, внутренней свободе и миру; он превозносил «зрелость, ясность ума и историческую флегматичность Англии». Если бы в 1919 году, как предлагал Леон Буржуа, были созданы международные силы, то это избавило бы мир от множества тревог. Необходимо поэтому осуждать любую агрессию, так как иначе можно подорвать весь Устав. Сейчас представляется возможность «усовершенствовать на опыте систему, учрежденную не для нанесения удара тому или иному государству, не для раздувания ненависти, а для того, чтобы сделать невозможным продолжение войны». Поль Бастид нашел удачное и сильное сравнение; итало-эфиопский конфликт, сказал он, «является как бы поединком между порядком и авантюрой». «Если международная организация будет ослаблена, – добавил он, – то сегодня над ней посмеются, а завтра – растопчут, и на ее развалинах отпразднуют возвращение к варварству наших предков, к разгулу всех страстей и аппетитов, которые часто объявляются священными, когда они носят коллективный характер. «Мы присутствуем при одном из самых великих опытов, которые проводил мир на протяжении жизни нескольких поколений», – говорил недавно министр иностранных дел Англии. Впервые испытывается на практике механизм коллективной безопасности. Если он окажется действенным, то это будет означать огромный прогресс. Если нет, то страшное разочарование постигнет всех тех, кто стоит за отказ от войны как средства национальной политики. На тех, кто проявит колебание, ляжет столь же тяжелая ответственность… Мы проводим не политику коалиции, не политику окружения, мы хотим построить умиротворенную Европу при помощи всеобщего равноправного сотрудничества». Выступивший затем Жак Кейзер защищал Антанту и Лигу наций.
Я должен был принять участие в дебатах. В своем выступлении я напомнил, что мы, радикалы и радикал-социалисты, на съезде в Тулузе в 1932 году первыми выступили за сближение с Италией и что, верные доктрине Революции, мы стремились не смешивать внутриполитические и внешнеполитические проблемы. Я защищал затем нашу дружбу с Англией. «В деле защиты оставшейся в мире свободы, публичного права и конституционного духа Франция и Великобритания являются дополняющими друг друга нациями. Наш союз, будь то союз по чувству или по рассудку, необходим для гарантии основных интересов, успешно защищаемых нами в этот час… Мы боремся за общие нам цели неодинаковыми средствами. Англичане действуют путем индукции; мы действуем методом дедукции. Они медленно, шаг за шагом, отправляясь от своей древней Хартии, пришли к таким понятиям, как свобода, при помощи метода, который можно назвать прагматическим развитием понятия удобства. Мы распространяем с высот своего интеллекта истины, которые считаем справедливыми, согревая их всем пылом своего сердца. В конечном счете, несмотря на различный характер наших действий, мы приходим к цели одновременно с англичанами, а иногда они оказываются у цели даже раньше нас».
Я счел необходимым поставить вопрос так: стоит Франция за Лигу наций или против нее? Будет ли она помнить о клятве, данной жертвам великой войны, или нет? Хочет ли она покончить со старой эрой и открыть новую эру или же желает возвратиться к старой системе союзов, комбинаций и политике равновесия сил, которая всегда приводила к войне? «В прошлом договор был перемирием между двумя войнами, дипломатическим актом, таившим в себе столько источников конфликта, что, являясь заключительным актом недавней войны, он в то же время был уже предвестником новой войны». Я указал на ряд успехов, достигнутых Лигой наций: ликвидация саарского режима, сохранение мира после убийства короля Александра, принятие Советского Союза в Лигу наций. Я напомнил, что в связи с итало-абиссинским конфликтом 50 членов Лиги наций высказались за совместные действия.
