Борис Минаев - Ельцин
Демократическая Россия, как он правильно считал, не может находиться в военном конфликте со всем цивилизованным миром. Эта возможность должна быть попросту исключена.
Был ли он прав в этом своем убеждении? Ответ опять-таки кроется не в сиюминутных выгодах или в неких прагматических целях нашей дипломатии. Ответ — в той вечной глубине российского менталитета, частью которого по-прежнему является перманентный конфликт с внешним врагом. И эта проблема до сих пор непреодолима.
В том же 1997 году Ельцин едет на саммит «Большой восьмерки» в Денвере. Россия впервые признана полноправным членом клуба ведущих мировых держав. Ельцин принимает участие во всех без исключения встречах «восьмерки», в том числе впервые в самых закрытых — по вопросам финансового регулирования.
Роль Ельцина в международных отношениях той эпохи, эпохи 90-х, довольно высоко оценивается западными политиками. Почему? Прежде всего потому, что Ельцин предотвратил дальнейший распад страны, удержал общество от открытой гражданской войны. Но были, конечно, и личные причины: многих западных политиков изумлял, поражал, иногда приводил в тупик масштаб его личности.
Ельцин вел себя ярко, необычно, раскованно.
Он нарушал протокол, он восхищал, а иногда и шокировал своей внутренней свободой и отсутствием всяческих комплексов. Он грозно наступал, иронизировал, разыгрывал своих визави, предлагая меняться галстуками или часами, заставляя их вылезать из официальной схемы общения. При нем вернулся в политику формат «встреч без галстуков». Формат остался, но доверительная, особая интонация, которую внесли эти «могучие старики» 90-х, наверное, ушла вместе с ними. Возвращается дипломатия галстуков, с сухими лицами и официальными речами. Дипломатия эффективная и прагматичная. Но ощущение «новой холодной войны» заставляет иногда цепенеть, когда мы смотрим новости по телевизору.
И в области международной политики Ельцин тоже мыслил «проектами», то есть крупными идеями.
Понимая слабость современной России в экономике и военной сфере, он пытался заставить мир отказаться от языка давления и угроз, от чистой прагматики, в конечном счете от эгоизма. И пытался ввести в международные отношения искренность, законы доверия, русского «честного слова». В закрытую область официальной дипломатии — так хорошо знакомые ему элементы публичности. Своего харизматического обаяния.
Наивной, быть может, выглядела та попытка с точки зрения сегодняшней мировой практики. Но не оценить ее было невозможно. И наивность эта, конечно, далеко не так наивна, как кажется на первый взгляд.
Сама интенсивность встреч Ельцина с западными лидерами, конечно, беспрецедентна. В его эпоху Россия перестала быть для них чужой страной, которую неизбежно надо опасаться.
Но, пожалуй, самое главное достижение в области международных отношений — Россия в эпоху Ельцина перестала быть закрытой для своих же граждан. Миллионы людей выезжали за границу, оформляя простейшие визовые процедуры, без унизительного идеологического контроля и слежки. Обычно говорят в этой связи об огромной миграции из России. Но ведь есть и другая сторона — миграция в Россию, из Европы, США, Израиля; многие западные люди, приезжая «по делу», оставались у нас надолго, на годы и десятилетия. Изменилась ситуация в стране, в ней появилась возможность не только жить, но и зарабатывать, и люди стали возвращаться сюда. Да, в конце 80-х — начале 90-х открытие границ привело к резкому всплеску эмиграции из России и стран СНГ — уезжали люди, которые боялись голода, разрухи, вообще боялись резких перемен. Но к 1997 году большое количество эмигрантов уже вернулось на родину. Резко возросло количество браков с иностранцами.
«Где вы отдыхаете этим летом?» — «На море». Для многих россиян в 90-е это автоматически означало: в Турции, в Тунисе, в Египте, в Греции. И такая тенденция — смотреть мир, отдыхать за границей — продержалась долго, целое десятилетие. Вновь, как и до 17-го года, возникло понятие учебы и работы за границей, не под колпаком спецслужб, а в частном порядке. Такого явления Россия не знала с дореволюционных времен. Именно эти, чисто человеческие, связи в конечном итоге сделали ее полноправной частью мирового сообщества.
С чем же подошел Ельцин к концу 1997 года?
Он был убежден, что «вторую экономическую атаку» надо доводить до конца. Однако ситуация вокруг правительства и внутри него продолжала накаляться. «Информационная война», начатая ОРТ и НТВ, телеканалами Березовского и Гусинского, не стихала. Осада «младореформаторов» началась и внутри самого правительства. Против политики приватизации активизировался вице-премьер, министр МВД Анатолий Куликов. Он повел резкую атаку на «команду Чубайса».
Буксовал и сам план первоочередных задач Чубайса — Немцова («семь главных дел правительства»). Не был принят Земельный кодекс: Дума исключила из него пункты о продаже земли в частную собственность. Отклонен Налоговый кодекс. Откладывалась на неопределенное время жилищно-коммунальная реформа. Ельцин по существу поставил перед правительством ультиматум: закрыть все долги по бюджетникам к 31 декабря 1997 года. В сегодняшней, относительно спокойной России такая постановка вопроса кажется странной. Однако в том, далеко не спокойном 1997-м выплата долгов бюджетникам напоминала войсковую операцию. Для этой цели работала Чрезвычайная комиссия по налогам и сборам, велись переговоры с МВФ, Ельцин был готов посягнуть и на золотой запас страны… Он сам напрямую связывался с губернаторами, контролируя финансовые потоки. Здесь уже не шла речь о выборах, о привлечении новых голосов избирателей. Ельцин считал положение с невыплатой зарплат недопустимым. И к 31 декабря 97-го года действительно все долги были розданы.
Пытаясь защитить правительство от нападок, от давления со стороны депутатского корпуса, Ельцин предлагает формат «четверки» — регулярных встреч президента, премьера и спикеров обеих палат парламента. Издает указ о создании «Парламентской газеты», на Российском телевидении появляется передача «Парламентский час», который тут же превратился в трибуну оппозиции (в шутку его называли «час ненависти»). Делает другие шаги навстречу оппозиционной Думе.
Своим собственным весом и авторитетом пытается «продавить» основные идеи Чубайса и Немцова.
Однако бюджет так и не принят, главные законы тормозятся. Как я уже говорил, после 2000 года многие из этих «заготовок» правительства Черномырдина и его молодой команды тихо, без шума приняты парламентом и реализованы.
