Николай Ховрин - Балтийцы идут на штурм! (c иллюстрациями)
А одно дело меня просто потрясло. Матросы при аресте капитана 2 ранга Рыжея обнаружили в его каюте пудовую связку бумаг. Мы поинтересовались ею. Оказалось, что это в основном прошения и ходатайства о помиловании, поданные в 1905 — 1907 годах. На каждом из них имелись резолюции Рыжея, заканчивавшиеся одним словом: «Расстрелять».
Выяснилось, что в дни первой русской революции Рыжей командовал карательным отрядом, действовавшим в Прибалтике. Царский прислужник беспощадно расправлялся с восставшими. На его совести — сотни загубленных жизней.
Мне да и другим членам комиссии было непонятно, зачем каратель хранил все эти бумаги, полностью обличавшие его звериный облик? Может быть, он гордился тем, что его имя когда-то вызывало дрожь у людей?
Случай с Рыжеем выходил за рамки обычных дел, и мы долго решали, переправить ли его в Прибалтику, чтобы палача судили родственники и знакомые погибших, или же довести дело до конца здесь, в Гельсингфорсе. Но Рыжей сам распорядился своей судьбой. Понимая, что на помилование рассчитывать не приходится, он покончил с собой, бросившись в лестничный пролет, когда его переводили из одной камеры Нюландской тюрьмы в другую.
[67]
БОЛЬШЕВИКИ
Самой многочисленной партией в Гельсингфорсе после революции оказалась эсеровская. Эсеры захватили большинство в местном Совете, главенствовали на митингах, наладили выпуск газеты. Опору себе они находили главным образом среди солдат — выходцев из крестьян. А их в Гельсингфорсе и окрестностях было до ста пятидесяти тысяч. На кораблях социал-революционеры пользовались меньшей поддержкой, хотя корни их и здесь сидели глубоко. Меньшевики и анархисты ни на кого не оказывали сколько-нибудь серьезного влияния. Политическая борьба в этот период развернулась главным образом между эсерами и большевиками.
Большевистская организация флота начала складываться вокруг коллектива партийцев «Республики». Мы установили связь с другими кораблями, с рабочими мастерских Свеаборгского порта. Четкого плана в работе у нас поначалу не было. Сказывалось, что среди матросов было мало людей, подготовленных политически, а тем более теоретически. Нам трудно было противостоять эсеровским ораторам, приезжавшим из Петрограда. Очень часто они забивали нас своей эрудицией.
Организацию РСДРП в Гельсингфорсе возглавил Гарин — весьма любопытный, но крайне неопределенный человек. До войны он подвизался на литературном поприще, написал имевшую успех пьесу «Моряки». Гарин, может быть единственный из нас, умел выступать красиво, со слезой в голосе. На заседаниях он горячо приветствовал революцию и «наступающую новую эру». При каждом удобном случае подчеркивал, что он большевик. Но первые же его шаги на партийной стезе показали, что большевизм он понимает весьма туманно. Даже нам, не искушенным в политике, его взгляды казались больше меньшевистскими, чем большевистскими.
Неожиданно к нам прибыла подмога. Ранним мартовским утром на «Республику» явилась группа большевиков, присланных Петербургским комитетом. Надо ли говорить,
[68]
как мы обрадовались? И особенно я и Марусев: среди приезжих был наш товарищ по «процессу двадцати» Кирилл Орлов. С ним мы не виделись с тех пор, как после приговора его отправили на каторжные работы. Кирилл представил своих товарищей. Один из них был прапорщик. Кроме Гарина, которого мы не считали большевиком, нам еще не встречались офицеры — члены РСДРП. Знакомство с прапорщиком Ильиным-Женевским скоро убедило нас, что он настоящий коммунист. Двое — Пелихов и Зинченко — кронштадтские матросы. Они хорошо знали условия работы на флоте. В группу входил также Борис Жемчужин — молодой человек, с решительным и волевым лицом. Он был членом Петербургского комитета партии. До революции за участие в подпольной работе среди студентов успел побывать в знаменитых «Крестах».
Б. А. Жемчужин
Приехавшие рассказали об обстановке в столице, а мы ознакомили их с положением дел в Гельсингфорсе. Узнав о «комитете Гарина», они предложили создать по-настоящему большевистскую организацию.
Опираясь на рабочих мастерских Свеаборгского порта, мы вскоре объявили о рождении Свеаборгского матросского коллектива РСДРП. Узнав об этом, Гарин вызвал к себе его руководителей и потребовал объяснений. Ему вежливо растолковали, что возглавляемая им организация но может претендовать на звание большевистской. Гарин с этим не согласился и потребовал провести общее собрание большевиков Гельсингфорса. Мы не возражали.
Началась подготовка к этому событию. В эти дни мы побывали на многих кораблях. Перед матросами выступили и приезжие. Особенно убедительными для моряков были речи кронштадтца Семена Пелихова. Раньше он состоял в партии эсеров. За участие в восстании на крейсере «Память Азова» его приговорили к каторжным работам. В начале мировой войны, видя, что его единомышленники заняли оборонческую позицию, Пелихов решительно порвал с ними. Освобожденный Февральской революцией, он вернулся в Кронштадт и вступил в партию большевиков. Хорошо зная эсеровскую идеологию, ее уязвимые места, Пелихов успешно боролся с ее приверженцами.
Прибывшие из Петрограда Ильин-Женевский и Жемчужин взялись за создание большевистской газеты. Техническую базу для нее нашли довольно быстро. По просьбе матросов финский сенат разрешил использовать свою типографию. Только за это следовало заплатить. А денег-то у нас как раз и не было. Дело чуть было не зашло в тупик.
[69]
Выручили матросы с «Республики». Созвав общекорабельный митинг, мы рассказали им о сложившейся обстановке. Моряки собрали тысячу финских марок. Для начала этого было вполне достаточно.
Ильин-Женевский и Жемчужин сняли маленькую квартирку на Высокогорной улице и стали готовить первый номер. В помощники им от «Республики» мы выделили молодого унтер-офицера Георгия Светличного.
»Волна» — такое название получила газета — вышла в свет 30 марта. Сверху на первой полосе крупными буквами было напечатано: «Российская социал-демократическая рабочая партия». Тут же лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» С гордостью передавали мы из рук в руки еще пахнувшую типографской краской «Волну» — орган Свеаборгского коллектива РСДРП. Она быстро завоевала популярность у читателей. А эсеровская «Нива» вскоре прекратила свое существование. Кстати, почти все ее наборщики перешли работать в «Волну».
Наша газета развернула широкую агитацию за создание единой большевистской организации Гельсингфорса. В статье «Организуйтесь!» разъяснялись цели и ближайшие задачи большевиков. В ней, в частности, говорилось: «Надо строить и собирать революционную силу народа, чтобы организовать отпор контрреволюционным попыткам помещиков и капиталистов, всегда готовых отобрать у народа его завоевания... А для этого необходимо, чтобы все социал-демократы, признающие программу партии не только на бумаге, объединились, слились в активной работе для расширения и продолжения дела революции».
