Вера Корсунская - Рассказы о Чарлзе Дарвине
Дарвин открыл, как создавались все эти тонкие приспособления любого живого существа к его среде.
Много прошло времени, говорил Дарвин, прежде чем он понял причину многообразия живых существ на Земле. Понять её помогло его учение об искусственном отборе. И вот каким образом.
Почему так разнообразны породы домашнего скота и сорта культурных растений? — Потому что, желая полнее удовлетворить свои потребности, человек вёл искусственный отбор в разных направлениях. В одних случаях он оставлял на племя тех лошадей, которые быстро бегали, и получал скаковые породы. В других случаях оставлял на племя лошадей, отличившихся способностью переносить большие тяжести, и вывел тяжеловозов. Лошади с промежуточными признаками его мало интересовали: ему были нужны «крайности». Так были выведены от общих предков резко отличающиеся друг от друга породы лошадей. Человек поступал таким же образом с крупным рогатым скотом, курами, голубями.
Этот процесс Дарвин назвал расхождением в признаках.
Постепенно он пришёл к мысли, что в природе также происходит процесс расхождения в признаках, но только без вмешательства человека. Естественный отбор идёт в разных направлениях.
На океанических островах, например, он приспособил растения к ветрам, в тропиках — к жгучему солнцу и ливням, в солёных озёрах — к жизни в рассоле.
И ещё к одному выводу перешёл учёный.
Чем разнообразнее строение и жизненные особенности потомков какого-нибудь вида, тем легче им завладеть большим пространством и притом с более разнообразными условиями, тем быстрее этот вид будет размножаться и распространяться.
Но приспособленность организмов только относительно хороша. Любая особенность строения, любая выработанная поколениями привычка помогает в борьбе за жизнь только в определённых условиях. Прекрасная броня имеется у черепахи и отлично защищает её на земле. Но хищная птица поднимает черепаху ввысь и бросает о землю. Панцирь даёт трещины, от него откалываются кусочки, и тогда клюв и когти птицы не встречают уже преграды.
Ночные бабочки собирают нектар преимущественно с белых цветков, заметных ночью, и полёт бабочек к таким цветкам целесообразен. Но ночные бабочки летят и к огню, хотя гибнут при этом: они принимают его за цветки. Некоторые жуки, опыляя цветки, прогрызают венчики, и цветки засыхают, не успев завязать плодов. Ёж свёртывается в колючий клубок, если ему грозит опасность, но лиса катит его к ручью или речке. В воде ёж становится беспомощным: мускулатура у него расслабляется, и иглы больше не страшны лисе.
Ко времени Дарвина в науке накопилось очень много описаний разных растений и животных и данных об их строении и жизни.
Но каким же образом изменялись организмы, что заставляло их изменяться? Почему так разнообразны виды растений и животных? Бессильные разрешить эти загадки природы, многие учёные опять приходили к старому ответу: такова божья воля.
Только Дарвин разгадал великую тайну природы, открыв закон естественного отбора. Именно естественный отбор привёл живую природу к разнообразию и совершенству, он действовал в незапамятные времена, действует теперь и будет действовать вечно.
Никаких сверхъестественных сил, никакого бога в природе нет. В ней царят только её собственные законы, — вот к какому выводу неизбежно приводила теория Дарвина об естественном отборе. И он отлично понимал, какую бурю негодования она вызовет.
«Евангелие сатаны», — так Дарвин сам назвал свою теорию. — Надо хорошо обосновать её фактами. Надо заранее продумать, какие возражения последуют, разобрать и показать их несостоятельность.
— Евангелие сатаны, — смеётся он с друзьями Гукером и Гексли, — а вы становитесь его проповедниками. У меня должно быть три судьи: Гукер, Гексли, Лайель. Если вы меня признаете, мне не страшны никакие нападки.
Некоторые главы и страницы давались с большим трудом. Дарвин снова и снова переделывал их, стараясь написать как можно понятнее… «Ну, что ты хочешь сказать? — говорил он сам себе. — Что?»
И он вслух произносил фразы, которыми желал выразить свою мысль, прислушиваясь к ним как будто со стороны. Наконец удачный оборот речи находился, и Дарвин записывал его на бумагу… Ещё несколько лет, и евангелие сатаны будет готово к печати.
…18 июня 1858 г. Дарвин сидел у себя в кабинете в тяжёлом раздумье: «Вот оно и случилось так, как предсказывал Лайель. Опередили! И какое удивительное совпадение мыслей»…
Перед учёным лежала только что полученная им рукопись Альфреда Уоллеса, натуралиста, работавшего в это время на Малайском архипелаге.
«Даже странно представить, что два человека, из которых один в Англии, другой где-то в океане, могут, не сговариваясь друг с другом, написать одно и то же. У Уоллеса — небольшая статья, а у меня книга растёт и растёт». — В волнении Дарвин ходил по кабинету. Он был расстроен. — «Ах, наверное, всё же надо было в своё время послушаться Лайеля и опубликовать хотя бы небольшую статью… Двадцать лет назад я записал свои первые мысли о происхождении видов, двадцать лет трудился над их обоснованием. Теперь же вся оригинальность моего труда пропала… Нет, напишу Лайелю, — решил он, — статья Уоллеса превосходно написана. Её надо печатать прежде.
А может быть, всё-таки сначала напечатать свою книгу, а потом уже хлопотать о публикации очерка Уоллеса? Ведь Гукер, Лайель в Англии, Аза-Грей в Америке и многие другие знают, что я раньше Уоллеса написал свой первый очерк, ещё шестнадцать лет тому назад… Право на моей стороне».
Нервы Дарвина и без того расстроены до предела: малютка сын тяжко болел скарлатиной. Неужели смерть придёт и за ним? Семь лет назад она отняла у них общую любимицу всей семьи — Энни… И сейчас ещё в сердце отца звучит её нежный голосок:
— Удивительно приятное питьё вы мне дали, дорогой папа. Не огорчайтесь, мне не так уж плохо…
«Энни… Чудятся её лёгкие шаги на лестнице, она приносит ему немного нюхательного табаку, который он очень любил нюхать, но не хотел особенно развивать в себе эту привычку… Какая очаровательная женщина из неё бы вышла… Теперь она была бы взрослой девушкой… О, Энни… И снова смерть стоит у порога Дауна… Бедная Эмма, день и ночь она пытается облегчить страдания ребёнка!
…Но всё-таки публиковать свою книгу раньше статьи Уоллеса бесчестно. Это невозможно! Это низко. Может быть, ему напечатать небольшую статью страниц на десять?» И он спрашивает друзей, как ему поступить.
Лайель и Гукер написали, что необходимо собрать все документы, свидетельствующие о том, как давно Дарвин работает над вопросом о происхождении видов, его ранние очерки и послать вместе со статьёй Уоллеса в Линнеевское научное общество.
