Илья Дубинский - Трубачи трубят тревогу
— Напуганные! — невнятно пробормотал Щусь.
— Напуганные? — процедил сквозь редкие зубы батько. — Тоже мне вояки!
— Они опасаются, Нестор Иванович, — выступил вперед Белаш, — помнят, как вы поступили с атаманом Григорьевым...
— Волков бояться — в лес не ходить! — ответил Махно. — Вот, девка, передай своему Петлюре, раз такое дело, Махно плюет на него.
— С вами должен был встретиться наш атаман трех губерний Мордалевич, — заговорила наконец Ипполита.
— Никаких атаманов ни трех, ни четырех губерний не знаю и знать не хочу. С вашим дерьмом свяжешься — сам дерьмом станешь. Я ухожу со своей армией.
— Нельзя ли узнать куда? — почтительно спросила Боронецкая.
Махно искоса посмотрел на нее.
— Ишь чего захотела! Иду, куды надо. А своим передай, если Петлюра по-серьезному двинет на Украину силы, Махно готов взять Киев. Только позже, к лету или к осени. Мать-анархия еще покажет себя!
Воробьев, подав знак об окончании аудиенции, выпроводил контрразведчицу за хутор.
Боронецкая ждала иного приема. Ну что ж? Переговоры с Махно — это ведь далеко не все, чего от нее требовал шеф. Ей еще предстояло встретиться с крупным советским командиром и, пустив в ход все свое обаяние, затянуть его в сети чеботаревских козней. Еще во время осенней кампании Ипполите удалось вскружить ему голову. Для ловкой интриганки это не составляло большого труда: человек оказался близким ей по духу. Под влиянием шпионки он забыл о командирском долге, о дивизии. Петлюровцы, перейдя в наступление, опрокинули тогда ее полки и захватили Деражню.
Боронецкая после встречи с Махно направилась в Ольгополь. Там некий Яворский, тайный агент Чеботарева, командир продовольственного отряда, помог ей устроиться на работу в школе и связаться с ее прежним поклонником.
* * *Возле Канева махновцы оставались недолго. Набросав на рыхлый снег солому, доски, они переправились на левый берег Днепра. Спустя несколько часов — это было в январе 1921 года, — перешел реку и сводный отряд Котовского.
Вскоре махновская черная рать попала в «мешок». Тщательно задуманная ловушка была подготовлена для, нее недалеко от Хорола. Путь банде преграждала насыпь железной дороги. Перемахнуть через нее можно было только у переезда, вблизи которого курсировал бронепоезд.
С двух сторон охватывала врага советская конница. Разъезды 14-й буденновской дивизии нащупали основные силы махновцев. Приближался к полю боя сводный отряд Котовского. Казалось, что теперь уже бесшабашные головорезы батьки не устоят против натиска червонных казаков и буденновцев, стремившихся отомстить за своих любимцев — Пархоменко и Карачаева.
Очутившись в безвыходном, казалось бы, положении, Махно придумал коварный маневр. В его штабе нашлось удостоверение на имя командира взвода 84-го полка 14-й дивизии. С этим документом личный ординарец батьки помчался к бронепоезду. Предъявив документ, подвел командира к амбразуре. Показал на приближавшихся махновцев:
— Это наши. А там, — повел он пальцем в сторону буденновцев, — махновцы. Кони наши вымотаны, к атаке не способны. Так что начдив просит вдарить ураганным... пока пройдем. За переездом станем... будем ждать червонных казаков...
Простодушный командир бронепоезда попался на махновский трюк. И на сей раз анархо-бандиты вырвались из тщательно подготовленной для них западни.
Отряд Котовского почти весь январь преследовал банду Махно. Избегая встречи с советской конницей, бандит ушел на восток — к Волчанску и Купянску.
Махновцы бушевали еще несколько месяцев на юге Украины. Но поддерживавшее их кулачество постепенно выдыхалось в условиях нэпа. Поняв тщетность борьбы, с отчаянием сражалось кадровое ядро махновцев. Бывали у них и успехи. Где-то у Балаклеи они разгромили красногусарскую бригаду, возглавлявшуюся бывшим царским офицером Ватманом, содрали с убитых и раненых кавалеристов новенькие из яркого сукна галифе. Но недолго в них щеголяли.
После возвращения Котовского Примаков, по распоряжению М. В Фрунзе, отправил на Левобережье свежий отряд для борьбы с Махно. Возглавил эту часть командир бригады Петр Петрович Григорьев.
Горе-прорицатель и горе-атаман
Вскоре после похода на Махно Федоренко, вернувшись из Белой Церкви, где стоял штаб дивизии, голосом, в котором одновременно звучали и радостные и грустные нотки, заявил мне:
— Нам, старикам, пора на покой. Я в седле с тысяча девятьсот девятого. Покомандуйте теперь вы, молодежь. Сдам тебе, комиссар, полк со спокойной душой. И полк, и моего трофейного Грома. Это зверь, а не конь. А Троянду, так и быть, преподнесу Демичеву. Поеду в Бахмут. Пока в отпуск. А там посмотрю, может, останусь, может, и вернусь.
Покинув навсегда ряды нашей славной дивизии — только позже, спустя год, — «желтый кирасир» не ушел, разумеется, на покой. Бывшего командира 6-го червонно-казачьего полка, посланного на Северный Кавказ, назначили директором крупнейшего совхоза «Верблюд».
6-й полк стоял тогда в Плоском и в близлежащих селах. Плоское считалось центром нашего боевого участка.
Вся территория, на которой широко раскинулся конный корпус, была разделена между частями. В границах боеучастка командир отвечал не только за ликвидацию бандитизма, изъятие дезертиров, охрану сахарных заводов и ссыпных пунктов, до и за помощь слабосильным хозяйствам во время полевых работ. Многочисленные функции не снимали с командира ответственности за боевую подготовку части. Работы было уйма. Много испытанных и проверенных в бою командиров, вроде Федоренко, ушли по демобилизации, некоторых отпустили в заслуженный отпуск. На смену штаб дивизии присылал других. Началась реорганизация армии, расформировывались отдельные кавалерийские полки и дивизионы. Их личный состав направлялся на пополнение конного корпуса.
В числе других товарищей прибыли в 6-й полк два командира — Горский и Ротарев. Смуглолицый уральский казак Хрисанф Ротарев, с вороньего цвета шевелюрой, тихий и малоразговорчивый, производил впечатление скромного и дисциплинированного служаки. Напыщенная речь Валентина Горского, его ладно скроенная казачья бекеша; перетянутая кавказским ремешком, дорогая кубанская шашка и лихо заломленная папаха говорили о том, что владелец этой живописной экипировки — человек не без претензий. Он тоже назвался уральским казаком.
Оба уральца, в прошлом командиры эскадронов, были назначены сотниками.
Однажды под вечер в домик бухгалтера сахарного завода, у которого я проживал, явился Горский.
![Якуб Колас - Трясина [Перевод с белорусского]](/uploads/posts/books/133718/133718.jpg)
