Луиза Гладышева - Нива жизни Терентия Мальцева
— Может, там, на дрянновской пашне.
Мы уже повернули в досаде к деревне, когда шофер резко затормозил:
— Сам идет, полюбуйтесь!
Мы выскочили из машины и остановились, завороженные. Небольшое, круглое, как каравай, поле горело малиновым цветом скатившегося под самый горизонт солнца. Малиновыми были и два комбайна, работавшие рядом, и машина, притулившаяся к березкам. От комбайнов по сжатой полосе шел человек. Он был в светлой, выпущенной поверх брюк рубахе, подпоясанной ремешком. Шел медленно, твердо ступая босыми ногами по колючему жнивью. В руках он держал сноп и так осторожно и любовно прижимал его к груди, что, казалось, несет спящего ребенка. На лице его, и на светлой рубахе, и на бережно обхваченном руками снопе пшеницы играли малиновые сполохи, и от этого идущий по полю человек казался неземным, прекрасным видением. Видение приближалось, и все явственнее становилась его жизненная плоть: озабоченно-радостное лицо с глубокими бороздками морщин, большие жилистые руки.
— Здравствуйте, издалека будете? — протягивая правую руку столичному гостю, а левой все так же прижимая к груди драгоценную ношу, заговорил Терентий Семенович. И тут же, извиняясь и вытирая ноги о жнивье, продолжал: — Не могу, знаете ли, в туфлях по полю ходить, сквозь подошву не чую, какая она, земля. А она ведь живая, матушка наша.
— Утром росно, холодно босым ступать, — возразил шофер.
— Привычное дело, — рассмеялся Терентий Семенович, — с детства притерпелись, в обуви-то ногам тесно. Ну так как, беседовать в поле зачнем? — повернулся к приезжим. — Мне сегодня еще в одной бригаде побывать надо.
И мы снова поехали, и снова он ходил по полям, решая, где раньше начинать косить, а где в последнюю очередь. Останавливался, растирал в ладонях колосья, сдувал шелуху и, пересыпая с руки на руку горстку зерна, улыбался:
— Богатый хлеб уродился.
Он помнит то время, когда эти земли родили хлеб скудно. Испокон веков мечтали зауральские крестьяне о стопудовом урожае. Но бедствовали они и в так называемые благополучные годы. Часто повторялись засухи, не успевали крестьяне оправиться от одной беды, как приходила другая — голод, пожары, болезни.
В декабре 1901 года в искровском журнале «Заря» в статье «Внутреннее обозрение» Владимир Ильич Ленин писал о положении в Шадринском уезде Пермской губернии, которая считалась царским правительством вполне «благополучной по урожаю», хотя неурожай в ней… еще сильнее неурожая 1898 года. Сбор хлебов составляет только 58 процентов среднего сбора, а по Шадринскому и Ирбитскому уездам — только 36 и 34 процентов». Автор с болью и гневом пишет: «…цены на хлеб начали подниматься еще с 1-го июля, крестьяне уже распродают скот, — а правительство все-таки упорно считает губернию «благополучной»!!»
В то время, когда Владимир Ильич Ленин писал о надвигающейся на шадринских крестьян беде, Терентию Мальцеву было шесть лет. Через десять лет, в девятьсот одиннадцатом году, засуха повторилась; и без того истощенная земля совсем не дала хлеба. Не собрали крестьяне даже семян… А потом ударила первая мировая война, угнала мужиков в мерзлые окопы, под пули и отравляющие газы, обескровила деревни.
Жалкое наследство получила Советская власть. Порушенные гражданской войной, разрухой хозяйства с трудом вставали на ноги. Хлеба увидели вдоволь, когда образовались колхозы, когда пришли на поля тракторы и комбайны, когда вооружились грамотой и наука двинулась на поля.
Обо всем этом вспоминается Терентию Семеновичу. Но говорит он с молодыми не о прошлом, он говорит о сегодняшнем и больше всего — о будущем.
— Завтрашний хлеб создает нынешний хлебороб. Чтобы выполнить свой долг на земле, на мой взгляд, земледельцу, и прежде всего молодому человеку, необходимо преодолеть четыре «надо». Я их расцениваю как заповеди.
Первая — надо знать. В современных условиях это не трудно. Грамотных, знающих людей у нас сейчас немало. Для примера, в тысяча девятьсот тринадцатом году на все Зауралье был один-единственный агроном. Помню, когда в двадцать четвертом году я присутствовал в Шадринске на уездном совещании по сельскому хозяйству и объявили, что среди участников совещания есть агроном, а к тому же это была женщина, — так я смотрел на нее как на чудо. Все мы были кто с начальной грамотой, а кто вовсе и расписываться не умел и вдруг: человек с образованием! Сейчас в колхозах и совхозах нашей области трудится более девяти тысяч дипломированных специалистов. Так что было бы только желание, а получить образование в нашей стране каждому под силу.
Но знать — это еще только начало, — говорит Мальцев. — Надо уметь. Умение не приходит само собой, оно достигается практикой, в процессе работы. «Не тот пахарь, который хорошо пашет, а тот, который любуется своей пахотой», — любит повторять Терентий Семенович слова российского земледельца Энгельгардта из его известных «Писем из деревни».
— Надо желать, страстно стремиться осуществить мечту, ставшую целью жизни. Потому так важно человеку найти свое место. Только стремясь, можно добиться желаемого.
И четвертое — надо действовать.
Трудно сказать, многого ли добился бы Мальцев, не имея сильного, бойцовского, принципиального характера. Он одновременно приобретал знания и умения, соединял желание с действием. Он никогда не сидел сложа руки и никогда их не опускал, даже если казалось, что наступил предел физических и духовных сил, даже когда самому себе хотелось сказать: все, хватит.
Еще на заре своей опытнической работы, когда овладевал азами селекционного дела и вместе с молоденькой комсомолкой Шурой учился орудовать пинцетом, искусственно опыляя цветки злаковых культур, он сказал: «Я выращу такой сорт пшеницы, который выстоял бы в засуху, не полегал в дождливую погоду и давал сорок центнеров с гектара».
В то время стопудовый-то урожай — шестнадцать центнеров казался чудом, а сорок центнеров грезились ни больше ни меньше как предел возможностей человека и нещедрой зауральской природы.
В тридцать четвертом году Терентий Семенович получил первые семена созданных собственными руками гибридов пшеницы. Из имеющихся в хате-лаборатории сортов он подбирает все новые и новые комбинации, новые родительские пары, и уже тысячи гибридов созревают на опытных участках. Но до сорта его мечты еще далеко, очень далеко. Не хватает глубины знаний генетики, селекции, недостает исходного опытного материала, наконец, нет времени, потому что по основной работе Мальцев — полевод, и все колхозные поля, севообороты, и обработка земли, посевы и уборка, колхозники и машины — все за ним, в его ведении.
