Берта Порозовская - Жан Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность
Принятый таким образом проповедник должен был принести совету присягу в ревностном исполнении своих духовных обязанностей и в соблюдении гражданских законов, “насколько последние не будут противоречить его обязанностям перед Богом”. После этого он считался связанным со своей общиной теснейшими узами. Он не имеет права уезжать без разрешения, даже добиваться другого места. В свою очередь ни община, ни власти не могут его лишать этого звания без достаточно веских причин, какими считаются только очевидная ересь или преступность поведения. Как слуга и наместник Бога во вверенной ему общине проповедник имеет право на уважение и доверие своих прихожан. Оскорбивший его навлекает на себя не только гнев Божий, но и кару гражданских законов. Община должна заботиться о приличном содержании для проповедника. Кальвин вовсе не требует от духовенства евангелической бедности. Он даже не запрещает духовным заботиться об умножении своего имущества, лишь бы это не противоречило строгой нравственности. Кальвин видел в этой материальной обеспеченности средство для большей независимости духовного сословия и очень часто, и в проповедях, и в заседаниях совета, настаивал на возвращении духовенству церковных имуществ, отнятых у католиков. В сущности, кальвинистское духовенство по степени своего влияния нисколько не уступает католическому. Оно не должно ограничиваться одной только проповедью, но обязано руководить всей религиозно-нравственной жизнью общества, – влияние его простирается на все сферы жизни. Увещаниями, предостережениями и наказаниями оно должно содействовать прославлению Бога и воспитанию богобоязненного поколения. Снисходительность к грешнику не подобает проповеднику, ибо он не только провозвестник истины, но и ее защитник, он – “мститель” за обиды, наносимые имени Божию. Его проповедь не должна отличаться мягкостью, он должен стараться подражать той “страстности, с которой Павел обрушивался на ложных пророков”.
Из совокупности всех духовных составляется конгрегация, или коллегия, проповедников, задачу которой составляет охранение чистоты и единства учения. Она собиралась еженедельно, под председательством самого реформатора. Здесь обсуждались различные богословские вопросы, совещались о мерах для улучшения нравственности; здесь уполномоченные конгрегации, отправлявшиеся ежегодно ревизовать деятельность проповедников, представляли свои отчеты, обвиняемые духовные являлись для объяснений; здесь же, наконец, часто обсуждались и подготавливались многие важные политические меры, так что мало-помалу значение конгрегации даже превысило значение совета. Душою этих собраний был, конечно, реформатор, которому принадлежал решительный голос и который, таким образом, являлся фактическим главою государства.
Но самое замечательное из учреждений Кальвина – консистория, или коллегия старейшин. Это было в высшей степени своеобразное учреждение – в одно и то же время и светское, и духовное, нечто среднее между инквизиторским трибуналом и судебной инстанцией, ярко воплотившее в себе теорию Кальвина о тесной связи между церковью и государством.
Членами консистории состояли все городские проповедники – числом обыкновенно шесть – и 12 мирян – “старейшин” (anciens), которые избирались из среды членов малого совета по соглашению с проповедниками. Они давали присягу в том, что будут преследовать богохульство, идолопоклонство, безнравственность, все, что противоречит учению реформации, и немедленно докладывать консистории о всяком преступном действии.
Таким образом, в этом чисто аристократическом учреждении, состоявшем из лиц, в выборе которых народ совершенно не участвовал, сосредоточивалась громадная власть – деятельность его была одновременно и контролирующая и судебная.
“Обязанности старейшины, – гласят ордонансы, – заключаются в том, чтобы надзирать за жизнью каждого члена общины”. Понятно, что на первом плане стоит вопрос о правоверности граждан. Не только открыто высказываемые мнения, даже самые помыслы подлежат контролю старейшин. Они должны наблюдать, посещает ли каждый гражданин проповедь, является ли аккуратно к причастию, воспитывает ли хорошо детей, ведет ли нравственную жизнь и т. д. Чтобы облегчить им этот контроль, каждый член консистории имеет право беспрепятственно входить в дом гражданина – и не только право, но и обязанность. По крайней мере раз в год члены консистории должны обходить все дома в городе, чтобы лично удостовериться в том, исполняются ли предписания церкви. Но и помимо этого открытого контроля, члены консистории постоянно и неусыпно следят за всем, что происходит во вверенном каждому из них городском квартале. Заметив какое-нибудь упущение, они должны стараться подействовать на виновных отеческим увещанием. Если же это средство окажется недействительным или проступок слишком значителен, то они сообщают об этом в консисторию, которая тогда обращается в судебный трибунал.
Таким образом, каждый член консистории совмещал в себе три различные функции. Он являлся и обвинителем виновного, докладывая о его поступке, и свидетелем против него, и он же наконец подавал свой голос как судья. В какой степени подобное соединение различных функций в одних руках могло содействовать интересам правосудия и беспристрастию приговоров – об этом, конечно, лишнее говорить. При этом необходимо иметь в виду, что члены консисторий получали жалованье из штрафных денег, и сама консистория представляла первую и последнюю инстанцию (за исключением брачных дел, на которые можно было апеллировать).
Деятельность Кальвина не ограничивалась, однако, реформою церковного устройства. Одновременно он работает и над проектом гражданских реформ. Беспорядки предыдущей эпохи привели управление Женевы в большое расстройство. Кальвин и тут вносит порядок и систему. Уже в начале 1543 года комиссия, работавшая под его руководством, исполнила большую часть своей программы: установлены были определенные рамки для деятельности различных государственных органов, обязанности должностных лиц обозначены в ясных и точных выражениях. Все государственное устройство Женевы получило тот аристократический и в то же время строго религиозный характер, который он защищал в своем капитальном труде.
Подверглось коренному преобразованию и устройство судебной части, которую он разработал до мельчайших подробностей. Недаром он в свое время изучал право. Кальвин вообще вникал во все. Ни одна мелочь городского управления не ускользала от его внимания. Наряду с самыми важными церковными и гражданскими вопросами реформатор занимается и самыми мелкими деталями городского благоустройства. Он пишет подробные инструкции для смотрителей за постройками, для пожарной команды, даже правила для ночных сторожей и т. д. И на всех его учреждениях лежит та печать суровой неумолимой законности, педантичного порядка, которые составляют основу его личного характера.
