Николай Сченснович - Записки актера и партизана
Все наше продвижение проходило спокойно, без лишнего шума. Ночью выставляли часовых, на опасных направлениях - расчеты с пулеметами, назначался дежурный отряд.
Пуща встретила нас приветливо. В той части густого леса, которая была выбрана для стоянки нашей бригады, место сухое, заросшее высокими соснами.
Спросите любого партизана, и он вам скажет, что отряд, в котором он находился, - самый боевой и вообще самый лучший. Это не пустое бахвальство. Каждый отряд делал свое дело, у каждого были свои боевые удачи и неудачи. Люди сживались, дружба скреплялась кровью, и каждому казалось, что лучше боевых друзей, чем в его отряде, вообще не может быть. А потому, мне кажется, правы все партизаны, которые хвалят свой отряд.
Я тоже считаю, что лучше отряда, в котором находился, не было. Наши разведчики в непроглядную тьму свободно ориентировались в лесу. В снежную вьюгу, когда кажется, на землю спущен снежный занавес, через который ничего нельзя рассмотреть, они точно, без дорог выводили партизан к вражеским гарнизонам. Немецкие часовые, не видевшие кончика собственного носа, оказывались вдруг обезоруженными.
А наши подрывники? Нет, что ни говори, отряд был боевой.
Я среди партизан оказался самым старшим по возрасту. Кроме того, покалечен на прошлых войнах. Но, как и молодежь, сразу же включился в общую жизнь отряда. В боевую группу уже не годился, как говорится, по всем статьям, но и для меня нашлось дело. Состоял в редколлегии, выпускавшей стенную газету. Был агитатором. В деревнях, куда выезжали, меня слушали охотно. Может быть, мой возраст играл главную роль. Кроме того, меня часто посылали по всевозможным заданиям в качестве возчика.
На другой день после прибытия на новое место началось строительство. Утром распределяли на работу. Сначала вызывали желающих. Если таких не оказывалось, командир отряда отсчитывал нужное количество человек, назначал старшего и приказывал приступать к работе. Когда встал вопрос о печниках и специалистов не оказалось, командир Жердев отсчитал четверых человек и меня назначили старшим. Ко мне в бригаду попали братья Крук, те самые, что до войны преподавали в десятилетке и, так же как и я, никогда печным делом не занимались. Отказываться и протестовать не приходилось. И мы начали думать, как решить эту сложную задачу.
Строить землянки гораздо легче. Тут все понятно. Одни копали, другие пилили, третьи связывали срубы. Нашлись специалисты, которые командовали, и все подвигалось довольно быстро. Нам же не с кем даже посоветоваться.
Решили первым делом заняться подготовкой материала. За кирпичом и глиной, оказывается, уже поехали.
- А вы пока делайте инструмент, - посоветовал нам Жердев.
А что именно делать, какой инструмент, из чего, очевидно, не знал и сам командир отряда.
- Распоряжайтесь, вы - старший, - подтрунивали мои подчиненные, или, как они назвали себя, "мастера второй руки".
Я решил, что пока привезут глину, нужно подготовить место, где мы будем ее месить. Раздобыли пару лопат, и я распорядился копать неглубокую яму. "Мастера второй руки" охотно принялись за работу. Физический труд для них, видно, не в диковинку.
Я тем временем получил подводу и поехал в ближайшую деревушку, сожженную дотла немцами, надеясь там найти что-либо для нас подходящее. Парень, приехавший вместе со мной, очень энергично выламывал из обгорелых печей металлические части и клал на подводу. Я подбирал на пожарищах все, что казалось пригодным для печного дела. Скоро мы нагрузили воз и тронулись.
Когда въехали в лагерь, все сбежались смотреть, что мы привезли. Вскоре доставили глину, а затем и кирпич. Основными моими трофеями были два молотка без ручек, топор с обгоревшим топорищем и маленькая саперная лопатка, которую я бережно нес в руках.
Решили делать плиты. Дров у нас было сколько угодно. Плита как-то укладывалась в нашем воображении, а печки с замысловатыми ходами и переходами были для нас темным лесом. И вот работа закипела.
Землянки делали все по одному образцу. Выкапывали прямоугольный котлован, заготавливали определенной длины бревна, из которых вязали сруб, немного выступавший над поверхностью. Затем клали двойной накат из бревен, служивший потолком и одновременно крышей, и все засыпали землей, сверху обкладывали дерном. На крыше для маскировки сажали мелкие кустики.
Работали изо всех сил, понимали, что есть более нужные дела, но и устройство лагеря нельзя откладывать.
Когда строительство одной из землянок заканчивалось, мы приступили к кладке плиты. Работа пошла быстро, так как возчики, доставлявшие кирпич и глину, в свободное время помогали нам.
Кладка плиты пошла без задержки, но с трубой пришлось повозиться. Она почему-то все время стремилась упасть. Наконец мы ее вывели наружу через оставленную в крыше дырку и вздохнули с облегчением.
Попробовали бросить горящих веток и щепок.
- Тяга такая, что все вытянет через трубу, - пошутил кто-то.
Мы остались довольны и пошли заготавливать материал для плиты в следующей землянке. А в это время плотники, делавшие нары, столы и табуреты, свалили в плиту все опилки и обрезки и подожгли. Пламя гудело, огонь вырывался наружу.
Сначала все было хорошо. В землянке стало жарко, как в бане. Но вот над крышей появился густой дым, затем огонь. Дежурный по лагерю поднял тревогу. Оказалось, что от слишком ретивой топки глина в трубе между кирпичами выпала и соприкасавшиеся с трубой балки загорелись.
Пожар ликвидировали быстро, вылив в трубу несколько ведер воды. Но нам пришлось выслушать от товарищей множество насмешек, а начальство даже поругало за плохое качество работы, будто мы были настоящими специалистами.
Этот случай заставил нас приложить все силы и сообразительность, чтобы больше такой оплошности не повторилось. И каждая следующая плита получалась лучше предыдущей. Вскоре мы научились делать печи, и нас начали даже хвалить. Позднее из штаба бригады явился связной и сказал, чтобы прислали специалистов сложить печь. Это было верхом нашего торжества.
СВЯЗЬ С НАСЕЛЕНИЕМ
Со всеми, кто приходил в партизаны, беседовали командир отряда и комиссар. Тех, кого не знали ранее, тщательно проверяли через подпольщиков, проживающих в городах и деревнях.
Наши люди находились везде: в немецких гарнизонах, где работали в различных учреждениях, даже в полиции. Это была самая трудная и сложная работа. Полиция занималась обысками, арестами, облавами, расстрелами и грабежом населения, преимущественно стариков, женщин, детей. Нашим людям, служившим в полиции, приходилось тщательно лавировать, чтобы, не возбуждая подозрения, не участвовать в карательных операциях.
