Антон Короленков - Сулла
После этого римляне продолжили марш на Цирту. Правый фланг наступавшей армии охраняла кавалерия Суллы, левый — вспомогательные отряды во главе с легатом Авлом Манлием (Саллюстий. Югуртинская война. 100.2). Если верить античным источникам, то в предыдущей битве враг был разгромлен наголову. Но всего через четыре дня Югурта и Бокх выставили новую армию — очевидно, недавнее поражение отнюдь не было столь тяжелым. По-видимому, Марию просто удалось прорваться через ряды врагов, нанеся им серьезные потери.
Завязалась новая схватка. Югурта попытался обмануть врагов, крича, будто только что убил самого Мария. Да и натиск варваров был достаточно силен сам по себе, коль скоро ряды римской армии заколебались. Однако Сулла с конницей атаковал фланг мавретанских войск. Марий воспользовался замешательством противника и организовал контрудар. В итоге нумидийцы и мавретанцы потерпели полное поражение (Саллюстий. Югуртинская война. 101; Орозий. V. 15. 18).
Бокху пришла пора задуматься: не ошибся ли он, поддержав зятя в борьбе против столь опасного врага? Конечно, родственные узы — дело святое, но стоит ли ради них рисковать своими владениями, а то и короной? В конце концов мавретанский царь направил к римлянам послов с предложением о переговорах.[261] Марий не стал отказываться и поручил дипломатическую миссию проквестору Луцию Сулле и легату Авлу Манлию (Саллюстий. Югуртинская война. 102.2; Диодор. XXXIV. 39).
Саллюстий мастерски изображает диалог Бокха и Суллы. Последний велеречиво рассуждает о том, что царь, «наилучший из людей», пятнает себя союзом с таким негодяем, как Югурта; что римляне привыкли искать себе друзей, а не рабов, а потому дружба с ними выгодна; не стоит испытывать судьбу, правящую всеми делами человеческими, и отказываться от мира с римлянами, пока они к нему готовы; каковы же римляне в бою, царь и сам знает (Югуртинская война. 102. 511). За всем этим стоит горькая ирония — своего друга и союзника Адгербала римляне бросили в беде, и никаких выгод он от дружбы с ними не получил;[262] рассуждения о том, что Бокх — наилучший из людей, не столько дань этикету, сколько издевка — Саллюстий постоянно подчеркивает коварство и непостоянство царя (см. 88.6; 102.15; 103.2; 108.3; 113.2); Югурту, своего зятя, мавр все же выдаст (Плутарх. Сулла. 3.5). Да и завершение речи Суллы обнажает суровую истину — военная сила римлян царю хорошо известна.
Бокх отвечал, что в свое время отправлял послов в Рим с предложением дружбы, но его инициативу отвергли. Воюет он с римлянами потому, что они вторглись в ту часть Нумидии, которая теперь принадлежит ему по праву войны (то есть попросту обещана Югуртой как плата за союз против Рима). Впрочем, царь готов отправить в Рим послов для ведения переговоров, если Марий не возражает (Саллюстий. 102. 12–14).
У Аппиана, напротив, речь перед Бокхом держит Манлий (Маллий). Он объяснил царю, что Западную Нумидию, на которую претендует царь мавров, римляне в свое время даровали Масиниссе, оставляя за собой право в любой момент отобрать ее. Это они и сделали, ибо Югурта стал их врагом (Нумидика. 4. 2–3). Повидимому, говорили с Бокхом оба полководца, хотя Сулла в мемуарах упомянул только о себе.
Царь снарядил посольство из пяти человек. В дороге их ограбили разбойники-гетулы. Вскоре послы встретились с Суллой, который принял их милостиво. По Саллюстию, он научил мавров, как говорить с Марием, по Аппиану — как говорить потом со своим царем (Саллюстий. Югуртинская война. 103. 2–7; Плутарх. Сулла. 3.3; Аппиан. Нумидика. 5.1). Вероятнее второе, ибо инструкции о беседе с римским главнокомандующим они уже получили от Бокха. По всей видимости, послы хотели предложить Марию встречу со своим владыкой. Марий, приняв мавретанских представителей, заявил, что ни о какой встрече до выдачи Югурты нечего и говорить (Дион Кассий. XXVI. 89. б).[263] Затем он разрешил трем из них отправиться в Рим в сопровождении квестора Гнея Октавия Русона; на это время было установлено перемирие.[264] Двое послов вернулись к царю и рассказали ему о приеме в римском лагере, в том числе и о доброжелательстве Суллы — так, по крайней мере, утверждает Саллюстий (или сам Сулла в мемуарах?). Сенат ответил послам Бокха, что готов простить его выступление на стороне Югурты, а другом и союзником признает его лишь тогда, когда мавретанский властитель этого заслужит {Саллюстий. Югуртинская война. 104). Царь понял намек — речь шла, разумеется, о выдаче Югурты.[265]
Переговоры продолжились. Для этого Бокх попросил прислать к нему Суллу — вероятно, помня гостеприимство, которое тот оказал его послам, ограбленным гетулами.[266] Сулла, которого Марий облек полномочиями пропретора, то есть дал ему высшую власть римских магистратов — империй, — выехал в сопровождении отряда легионеров, всадников, лучников, балеарских пращников и когорты легковооруженных пелигнов. Навстречу ему направился сын Бокха Волукс с тысячей кавалеристов, и дальнейший путь Сулла проделал в его сопровождении. Вскоре показался лагерь Югурты. Саллюстий описывает драматическую сцену: римляне заподозрили мавретанского царевича в измене, ибо он заманил их в засаду. Сулла, считавший так же, даже будто бы хотел прогнать его (интересно, как можно запросто прогнать тысячу всадников?). Однако Волукс сумел убедить не в меру подозрительных римлян не делать глупостей: Югурта во всем зависим от его отца и не решится напасть на послов, сопровождаемых сыном Бокха, а потому надо спокойно идти через нумидийский лагерь. Сулла внял здравому совету и смело прошел через лагерь Югурты (Югуртинская война. 105–107).
Итак, римское посольство предстало перед Бокхом. Сюда же приехал представитель Югурты Аспар. Мавретанский владыка прислал к Сулле Дабара, сына одного из бастардов Масиниссы, Массуграды. Дабар был известен как сторонник римлян, и потому именно ему царь поручил передать Сулле, что готов выполнить волю римского народа, то есть выдать Югурту. Римлянин ответил, что в присутствии нумидийского представителя он будет говорить кратко, а переговоры о сути дела поведет лишь в присутствии узкого круга лиц — близких царю людей, которые не допустят утечки информации (Саллюстий. Югуртинская война. 107.7109.3).
Во время официальной встречи с Бокхом и Аспаром Сулла спросил властителя Мавретании, чего римлянам ждать от него — мира или войны. Хитрый мавр, как было уговорено заранее, ответил, что еще не принял окончательного решения, и предложил посланцам Мария явиться через десять дней. Однако ночью Бокх вызвал к себе Суллу. Согласно Саллюстию, он напомнил, что поднял оружие только для защиты границ, и выразил готовность отказаться от союза с Югуртой, намекнув, впрочем, что готов и на иные уступки. Сулла отвечал, что мало предоставить Югурту собственным силам — нужно выдать его римлянам, если Бокх желает дружбы и союза с римлянами. Тогда он получит вдобавок и земли в Западной Нумидии, на которые претендует. Последний указал, что ему нелегко презреть родство с нумидийским царем и договор с ним, тем более что его подданные ненавидят римлян. Вероятно, Сулла вновь напомнил о силе римской армии, равно как и о том, что пока мавры вели войну лишь на территории Нумидии; но неужели они хотят подвергнуть бедствиям войны собственные земли? Так или иначе, царь сдался: он продемонстрировал присутствовавшим при переговорах вельможам, что иного выхода, кроме выдачи Югурты, у него нет и склоняют его к этому не эгоистические соображения, а жестокая необходимость. Придя к соглашению по главному вопросу, Бокх и Сулла расстались (Саллюстий. Югуртинская война. 109–111).
