Йохан Бреннеке - Крейсер-призрак HK-33. Боевые операции немецкого ВМФ в Индийском океане
Ничего не произошло. Девятая минута прошла, за ней десятая, одиннадцатая, двенадцатая… Напряжение стало понемногу ослабевать. Облегченно вздохнув, Уорнинг повернулся к старшине, ответственному за взрывчатку.
— Что все это значит? — разъяренно вопросил он. — Что произошло с зарядами?
— Все запальные шнуры горели, господин лейтенант, я сам проверил, прежде чем мы ушли.
— Я тоже. Но в чем тогда дело? Может быть, ты ошибся с длиной и увеличил ее вдвое, то есть задержка будет не на девять минут, а на восемнадцать?
Парень клялся, что сделал все по правилам и не имеет ни малейшего понятия, что произошло.
— Вовремя произошло это что-то, — раздался чей-то тихий шепот. — Иначе мы бы сейчас входили в Царствие Небесное.
Существовало только одно приемлемое объяснение: во влажной атмосфере тропиков запальные шнуры промокли, причем частями. Поэтому они сначала весело горели, но потом, когда огонь добрался до влажных участков, погасли.
В эту самую минуту заработал мотор лодки, причем так ровно, словно никогда и не помышлял о чем-то ином, и абордажная партия вернулась на «Пингвин», где все недоумевали, почему «Ларринага» еще не взлетел на воздух.
Уорнинг доложил о происшедшем. Теперь Крюдер торопился потопить свою жертву, поскольку «Пингвин» находился в весьма неприятной близости от британской военно-морской базы во Фритауне. На то, чтобы потопить его орудийным огнем, требовалось время, поэтому Крюдер решил израсходовать одну торпеду. Вся команда собралась на палубе «Пингвина» и следила, как стальная рыбка несется к борту «Ларринаги». После удара раздался мощный взрыв. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее судно начало оседать в воду. Свист и шипение вырывающегося пара казались предсмертным дыханием умирающего зверя. А потом неожиданно, словно поклонившись победителю, «Ларринага» перевернулся и ушел под воду. Ветра не было, и над местом, где он исчез, еще долго висело в воздухе облако пара и дыма.
— Requiescat in pace, — сказал доктор Венцель.
— Вы что-то спросили, доктор? — поинтересовался Крюдер.
— Нет, господин капитан, я просто пожелал судну покоиться с миром по-латыни.
— Латынь? Подумать только, сколько всего человек должен выучить, прежде чем ему позволят помазать чей-то палец йодом.
Крюдер ухмыльнулся. Он был в прекрасном настроении и не без удовольствия вспомнил собственного преподавателя латыни. Единственной ложкой дегтя в бочке меда было то, что не состоялась церемония крещения новичков, впервые пересекших экватор. Но о ней никто и не вспомнил.
Эфир ожил. Радиограммы шли одна за другой. Было невозможно определить, вышел ли в море британский флот, но в любом случае следовало поторопиться. Как позже стало известно от капитанов норвежских китобойных судов, выводы Крюдера оказались очень верными. Военно-морское командование Великобритании значительно переоценило скорость немецких вспомогательных крейсеров, считая ее равной 25 узлам. Это означало, что их планы, связанные с преследованием противника, в дальнейшем основывались на заведомо ложных расчетах.
Решение Крюдера начать действовать до прибытия в выделенную для «Пингвина» оперативную зону было принято на основании анализа сложившейся ситуации, и он был полностью готов обосновать, если потребуется, свою позицию в Берлине. В соответствии с полученными им инструкциями он должен был избегать активных действий до прибытия в Индийский океан, но капитан вспомогательного крейсера должен также уметь действовать и по собственной инициативе и принимать на себя ответственность за это. Кроме удовлетворения от собственного успеха, Крюдер был доволен, зная, что оказал услугу своему коллеге — капитану Келлеру с «Тора», сбив с толку его преследователей.
Короче говоря, это была хорошая работа.
Глава 8
«РЕВУЩИЕ СОРОКОВЫЕ»
Эфир оставался перегруженным. Корабли меняли свои курсы. Корабли откладывали выход в море.
Южная Атлантика опустела. «Пингвин» шел на юг, но его впередсмотрящие при всем старании не могли обнаружить даже самой тоненькой струйки дыма на горизонте. Создавалось впечатление, что англичане временно прекратили судоходство в Центральной и Южной Атлантике. Это означало, что тысячи и тысячи тонн важных грузов были на какое-то время потеряны для Великобритании, поскольку они оставались лежать без пользы в разных портах. Результаты, подобные этим, быть может, не слишком драматичны и зрелищны, но они не менее, а то и более важны, чем отправленный на дно тоннаж.
Насколько мог судить Крюдер, следующие несколько недель не обещали приключений. Люди на борту вспомогательного крейсера имеют строго определенные обязанности, и если ничто не отвлекает их от повседневных дел, моряки начинают скучать. Крюдер отлично знал, что у него на борту около трехсот отличных матросов, иначе говоря, триста человек, имеющих разные характеры, мысли и чувства, настроения, проблемы, сильные и слабые стороны.
В свободное время, которого у него теперь стало больше, Крюдер методично обходил помещения корабля. Его можно было встретить в самых неожиданных местах — например в прачечной, где морские волки стирали свое бельишко. У Крюдера всегда и для всех находилось дружелюбное слово и хороший совет, он никогда не гнушался никакой работы, чтобы подкрепить свои слова личным примером. Как-то раз он пришел в прачечную.
— Эй, парни, да здесь жарко! — воскликнул он и снял китель.
В этот момент в помещение вбежал чрезвычайно жизнерадостный матрос и, увидев наклонившуюся фигуру, от души шлепнул ее по заднице, к немалому ужасу всех остальных, знавших, кому эта задница принадлежала.
— Боже милосердный! — воскликнул один из моряков.
Больше не было произнесено ни слова, и, хотя в прачечной было жарко, присутствующих прошиб озноб. Шутник, обнаружив, что смотрит в лицо капитана, позеленел и стал бормотать извинения.
— Да ладно, — отмахнулся капитан, — и нечего стоять здесь, разевая рот, как треска. — Помолчав немного, он добавил: — Судя по всему, вас здесь неплохо кормят, силенок явно прибавилось.
«Капитан одобрил рацион матросов», — записал в журнал вахтенный офицер.
Другой частью корабля, куда обычно не заглядывают капитаны, был свинарник. Крюдер же посещал его регулярно. Он любил лично следить за всем и хорошо знал, как важно для всех хорошее самочувствие его щетинистых обитателей. Обычно он оставлял дверь открытой, чтобы ослабить царивший в помещении густой аромат.
— Доброе утро, Эмей. Как дела сегодня?
— Доброе утро, господин капитан. Все как обычно. Все свинки в порядке.
