Евгений Харламов - Российская школа бескорыстия
Из-за неправильной работы организации карантинов – людей держали там 40 дней без ухода и достаточного питания – карантинов боялись не меньше, чем чумы. По предложению А. Ф. Шафонского, карантины должны были устраиваться в сухом, немноголюдном месте, в специальных помещениях, чтобы люди располагались небольшими группами и совершенно изолированно друг от друга; режим и уход должен быть, как в больнице.
Карантинные дома, по мнению А. Ф. Шафонского, должны были быть разных категорий: 1) для соприкасавшихся с больными; 2) для выздоравливающих; 3) для приезжающих из заразных мест. Указания врача имели большое значение, так как существовали неверные и часто нелепые представления о чуме и способах борьбы с ней, которые в то время были распространены даже среди врачей. Так, например, многие считали, что чумные миазмы находятся в воздухе, предлагали для очищения воздуха от заразных паров вырубать все деревья в городах и сотрясать воздух выстрелами из пушек и звоном колоколов.
Труд А. Ф. Шафонского «Описание моровой чумы…» – первое научное изданием о чуме, основанное на личных наблюдениях и опытах ученого.
Он был известен не только в России, в 1775 г. был переведен на многие иностранные языки и служил пособием и руководством для медиков-эпидемиологов в борьбе с чумой.
Данила Самойлович Самойлович – (Сушковский, 1744–1805), выдающийся российский медик, который также самоотверженно сражался на поле брани с моровой язвой – принял участие в борьбе с 9 эпидемиями чумы в России.
Сын священника, родом из села Яновка Черниговской губернии, он получил прекрасное образование в Киевской духовной академии – единственном высшем общеобразовательном и культурно-просветительском центре Украины и Восточной Европы. Многие преподаватели Московской академии и учителя семинарий России были воспитанниками этого учебного заведения. В XVIII в. почти каждый третий лекарь получал общеобразовательную подготовку именно в Киевской академии. Она являлась основным источником комплектования госпитальных школ в Москве, Петербурге. Один из многих был, Данила Сушковский, теперь Самойлович (при поступлении в Киевскую духовную академию мать записала своего сына под фамилией Самойлович. Известно, что при поступлении в Запорожское войско или в монастырь меняли фамилию или имя. Эта традиция была и в истории Киевской академии). В числе лучших студентов, добровольно изъявивших желание изучать медицину, был зачислен на учебу в Адмиралтейский госпиталь в Петербурге. После получения звания лекаря он отбыл в Копорский полк и приступил к работе в полковом лазарете. Его боевым крещением стало участие вместе с Копорским полком в русско-турецкой войне.
Взятие крепости Хотин, потом бой у реки Прут (там была разгромлена 150-тысячная турецкая армия) взятие турецких гарнизонов Измаил, Аккерман, Браилов – это боевой путь Копорского полка, в котором полковой лекарь Данила Самойлович постоянно выполнял многотрудную работу: лечил раненых и многочисленных больных.
Вступив на занятые территории и постоянно общаясь с местным населением, где вспыхивали эпидемии чумы, лекари русской армии получили строгое предписание «иметь зело крепкую предосторожность от опасной болезни». В Валахии, Молдавии Даниле Самойловичу пришлось столкнуться с чумой. Он тщательно наблюдал за больными, изучал те способы борьбы, которые вело местное население со смертельным недугом, а также анализировал пути его распространения. И на основании этого сделал вывод, что болезнь передается не воздушным путем, а при контакте с больными, через зараженные им вещи, т. е. имеются болезнетворные микробы, способные заражать большие территории.
Тяжелая, изнуряющая работа в госпитале подорвала здоровье молодого лекаря, и он по болезни был уволен со службы в армии.
В 1771 г. Данила Самойлович прибыл в полуопус-тевшую, окруженную карантинами Москву, которая была окутана черным дымом, круглосуточно горели костры из соломы и навоза. Древняя столица была в отчаянии.
Его земляк, доктор медицины К. Ячельский, рассказал ему о том, с каким невероятным невежеством приходится сталкиваться. Никто не хочет верить, что это чума, несмотря на то, что бывшая московская эпидемия 1654 года уже унесла жизни многих горожан. Даже сама Екатерина II не верила – потому что получала неверную, лживую информацию от своих подданных. Время было упущено. Началась эпидемия небывалого масштаба. Данила Самойлович возглавил специальную больницу при Угрешском монастыре, где лечили от моровой язвы. Он круглосуточно находился среди больных, вскрывал чумные бубонные язвы, применял разработанные им самим методы лечения. Например, ледяное обтирание спасло молодую девушку, и он описал терапевтический эффект и издал брошюру, затем обратился к западноевропейским медикам с просьбой дать обоснование его методу. Количество больных не уменьшалось, а его верные помощники, постоянно как и он ухаживающие за больными, умирали. Данила Самойлович и сам перенес трижды страшную чуму в легкой форме за время эпидемии в Москве.
При Симоновом монастыре открылась «чумная больница» на 2 тыс. мест, и он переехал к больным, которых было более тысячи, ему приходилось работать в тяжелейших условиях почти без обслуживающего персонала.
Отважный врач и ученый Д. Самойлович разработал множество профилактических мер, проверив их на себе. Так, по его предписанию, медперсонал должен был работать с больными в пропитанном уксусе халате и обуви, смазанной дегтем. Предложив состав для окуривания, он проверил его эффективность на себе – снимал одежду с больных, окуривал ее дымом, затем надевал на себя. Так же испытывались и обеззараживающие средства, предложенные своим коллегам. «Знаки рытвин и разрывов, до смерти» остались на его руках после многократного полоскания в дезинфицирующих растворах. Правдивая картина страшной эпидемии чумы была отражена через 20 лет после этих событий на картине, нарисованной художниками по заказу Данилы Самойловича, по его записке «Начертание для изображения в живописи пресеченной в Москве 1771 года моровой язвы».
Ко времени, когда была создана Противочумная комиссия, куда вошел Данила Самойлович – единственный представитель лекарского сословия, он уже знал об эффективности испытанных на себе окуривательных средств, обеззараживающей одежды, об особенностях транспортировки и лечения больных. Многие медики Москвы советовали талантливому доктору обобщить накопленный опыт, подготовить диссертацию. Поэтому после того, как опасность миновала: моровая язва отступила, в 1776 г. бедный ученый на средства, учрежденные фондом княгини Н. Д. Голициной для изучающих акушерскую науку, едет в Страсбургский университет и осваивает науку повивального искусства на медицинском факультете. Преподаватели отметили высокие способности российского ученого и ходатайствовали перед Екатериной II о материальной помощи Даниле Самойловичу.
