Борис Алмазов - Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии
Чтобы прекратить бродяжничество монахов, запрещен был переход из одного монастыря в другой; архиереи, принося присягу, обещались не допускать бродяжничества монахов; священники должны были ловить бродячих монахов и представлять их в архиерейский дом; для поимки их наряжались особые сыщики из Монастырского приказа, из чиновников гражданских и военных.
Настоятелями монастырей могли быть назначаемы только лица, известные правительству, причем они обязывались не держать в монастырях затворников-ханжей и других распространителей суеверий. Монахам запрещалось держать чернила и писать что-нибудь без ведома настоятеля. Монах мог отлучаться из монастыря не более четырех раз в год и то с особого каждый раз разрешения настоятеля; не иначе как с дозволения последнего и только при свидетелях мог он принимать гостей. Такие строгие меры Петра объясняются, главным образом, тем, что среди монашества император встретил наиболее сильное и упорное противодействие своим реформам.
Если при Петре монастыри не были окончательно уничтожены, то по двум основаниям, высказанным в «Объявлении»: 1) они должны были служить для удовлетворения религиозной потребности некоторых лиц, стремящихся к уединению, и 2) в них избранные монахи должны были приготовляться к высшим духовным должностям. Для этого при монастырях должны были учреждаться ученые братства, школы. Неученые монахи должны были заниматься каким-нибудь трудом – столярным, иконописным и т. п.; монахини должны были прясть, вышивать, плести кружева. При монастырях предполагалось открыть также больницы, богадельни и воспитательные дома.
При Анне Иоанновне возобновили закон об уменьшении числа монахов. Было запрещено постригать кого бы то ни было, кроме вдовых священников и отставных солдат; наличных монахов велено переписать. Перепись эта, произведенная в 1732 году, открыла массу постригшихся вопреки указам: их велено расстригать и отдавать в солдаты. По свидетельству Синода, в 1740 году в монастырях оставались только дряхлые и старики, ни к какому богослужению не способные. Синод опасался, как бы монашество и вовсе не прекратилось на Руси.
Законы Петра I был несколько смягчены при Елизавете Петровне. В 1760 году разрешили постригаться в монахи лицам всех сословий.
К началу царствования Екатерины II в России насчитывалось до 1072 монастырей. В 1764 году были введены штаты, и число монастырей значительно уменьшилось. Здания закрытых монастырей обращались в казармы, госпитали и т. п. Новые монастыри строились только с высочайшего разрешения. Число монахов во многих монастырях вследствие скудности их средств уменьшалось, часто не достигая цифры, положенной по штатам.
Во всех монастырях Синод старался вводить общежитие с целью способствовать поднятию монастырской нравственности. Из среды монашествующих начинает выделяться ученое монашество, пользующееся известными льготами. Для него в 1766 году отменили указы Петра I, запрещавшие при монастырском общежитии иметь частную собственность и распоряжаться ею, посредством духовных завещаний. Кроме содержания от монастырей, ученые монахи получали также жалованье от школ, где состояли преподавателями. В 1799 году издано повеление причислять их, по заслугам, в качестве соборных иеромонахов к соборам богатых монастырей с правом пользования кружечными доходами.
При Александре I, относившемся вообще с большими симпатиями к монахам, положение последнего значительно улучшилось. Городские имущества монастырей освобождены от платежей и повинностей (кроме фонарной и мостовой), а недвижимые имущества вне городов – от платежа оброчных денег в казну. В 1812 году монастырские имущества освобождены от сборов, установленных Манифестом 11 февраля в момент самой настоятельной нужды государства в деньгах.
Свт. Иннокентий (Кульчицкий), епископ Иркутский
(† 1731), память 9 декабря, 22 февраля
По преданию, родился около 1680 года в Малороссии, в Черниговской губернии в семье священника Кольчицкого (или Кульчицкого), потомка древнего польского рода. Фамилию эту вместе с дворянским достоинством предки будущего святителя получили от польского короля Болеслава Храброго. При крещении мальчика нарекли Иоанном.
Получив начальное образование дома, он продолжил обучение в Киевской духовной академии. Учился очень хорошо, каждый предмет изучал основательно и успешно. С особенным прилежанием он занимался словесностью. Ко времени окончания Академии, в 1710 году, Иоанн принял постриг с именем Иннокентий в Антониевой пещере, под Киевом.
По окончании Академии был затребован в Москву на должность учителя и префекта в Славяно-греко-латинскую академию.
В 1719 году был переведен в Санкт-Петербургскую Александро-Невскую лавру с назначением обер-иеромонахом флота.
В 1720 году он нес послушание наместника Александро-Невской лавры. На образованного, благочестивого иеромонаха обратил внимание Петр I. Опираясь на мнение Сибирского митрополита Филофея (Лещинского), император решил образовать Русскую православную духовную миссию в Пекине, которую, по плану царя, должен возглавить епископ. Митрополит рекомендовал на эту должность иеромонаха Иннокентия.
5 марта 1721 года, в воскресенье, в Александро-Невском Троицком соборе за литургией была совершена хиротония иеромонаха Иннокентия во епископа Переяславского. Таинство в присутствии царя свершили члены Святейшего Синода митрополит Рязанский Стефан (Яворский) и Новгородский архиепископ Феофан (Прокопович).
Сразу по Пасхе, на Светлой седмице, владыка Иннокентий выехал из Санкт-Петербурга в страну «неведомых хинов» – в Китай. Его сопровождали два иеромонаха, иеродиакон и пять певчих с тремя служителями. Без малого год добирались они до Иркутска, оттуда двинулись дальше, за Байкал, и остановились в пограничном с Китаем Селенгинске, чтобы здесь дождаться разрешения пекинских чиновников на въезд.
В то время в Пекине большое влияние приобрели иезуиты, которые под различными предлогами уговаривали местных чиновников не принимать русского епископа. Повод для отказа был найден. В письме с просьбой о разрешении на въезд владыка Иннокентий назван «богдо» – т. е. «великий». В Китае такое обращение было принято только к императору, и потому двум великим особам быть одновременно в Китае невозможно.
В ожидании новых указаний из Святейшего Синода епископ Иннокентий оставался в Селенгинске безвыездно три года. Назначено ему было 1500 рублей в год, но жалования он не получал. То ли его «забыли» высылать, то ли разворовывали по дороге. Чтобы не умереть с голоду, миссия добывала себе пропитание рыболовством или нанималась на работы к местным хозяевам и тем кормилась. Поношенное платье владыка чинил себе сам.
