Герхард Кегель - В бурях нашего века (Записки разведчика-антифашиста)
Конечно, воссозданному польскому государству пришлось столкнуться с большими объективными трудностями. Отдельные части страны в течение более столетия входили в состав России или Пруссии, Германии или Австрии, их пути и степень развития - не в последнюю очередь в экономической области являлись различными. В течение более ста лет эти районы имели между собой в лучшем случае поверхностные, чрезвычайно слабые экономические связи. Превратить их в единое польское государство с единой экономикой было сложно. Но полное отсутствие промышленного роста за два десятилетия объяснялось, по моему мнению, несостоятельностью тогдашнего буржуазно-помещичьего режима и прежде всего тем, что положить конец исторически обусловленной отсталости на основе капиталистического общества наживы для Польши, очевидно, было уже невозможно.
Во время частых прогулок по Варшаве, которая мне очень нравилась и где я нашел немало добрых друзей, я всегда поражался почти повсюду бросавшемуся в глаза противоречию между роскошью и крайней нищетой. В Варшаве тогда насчитывалось около 1,2 миллиона жителей, из которых 300 - 400 тысяч являлись евреями, в руках последних находилась значительная часть торговли и ремесла. Велика была доля евреев и среди интеллигенции. Имелся также довольно многочисленный еврейский пролетариат. Наконец, немало евреев относились к категории люмпен-пролетариев.
Приведу некоторые данные из "Малого статистического ежегодника" за 1935 год - единственной из моих польских книг и книг о Польше, уцелевшей во второй мировой войне.
Национальные меньшинства
Население Польши составляло тогда 32 миллиона человек, из которых почти 30 процентов, то есть около 10 миллионов, входили в состав того или иного национального меньшинства: белорусов, украинцев, евреев, немцев и других. При этом число евреев в Польше превышало 3 миллиона.
В связи с опубликованием некоторых выдержек из моих воспоминаний в журнале "Горизонт" один из внимательных читателей затронул проблему еврейского меньшинства в Польше.
Особый характер тогдашнего еврейского меньшинства в Польше - оно почти целиком было истреблено командами убийц немецко-фашистских оккупантов - во многих отношениях интересен, и в то же время его непросто понять. В Германии и ряде других европейских и неевропейских государств граждане еврейского происхождения в значительной степени ассимилировались, не представляя собой в каждой из этих стран особую национальную группу. В Польше же, напротив, пожалуй, большая часть насчитывавшего несколько миллионов человек еврейского населения была еще не ассимилирована. Там существовали целые еврейские селения и крупные городские районы, население которых имело свою собственную культуру и не только сохраняло свою религию - это явление общее, - но и свой язык, литературу и искусство.
Принадлежность в буржуазной Польше тридцатых годов к тому или иному национальному меньшинству, в том числе и к еврейскому, между прочим, определялась не расой или религией, а прежде всего языком, на котором говорил или который считал своим родным тот или иной гражданин. Если родным языком назывался польский, украинский, белорусский, немецкий или идиш, то и человек считался - по закону и в статистике - поляком или принадлежащим к соответствующему национальному меньшинству. Все они, конечно, являлись гражданами Польши с равными, по крайней мере формально, правами и обязанностями.
Нищие деревни и феодальная роскошь
Более 70 процентов польского населения было сельским, то есть проживало в деревнях и поселках, число жителей которых не превышало 5 тысяч. Городское население составляло около 30 процентов всего населения.
Главной отраслью экономики являлось сельское хозяйство. Оно характеризовалось тем, что 2,1 миллиона мелких крестьян с наделами до пяти гектаров, составляющие почти 65 процентов всех сельских хозяев, владели всего лишь 15 процентами сельскохозяйственных угодий страны. В то же время 45 процентов земли в Польше приходилось на владельцев всего лишь 0,6 процента сельских хозяйств, то есть на 19 тысяч крупных землевладельцев. Статистика рассматривала все хозяйства с наделами свыше 100 гектаров как крупные. Уже эти цифры, которые еще приукрашивают действительную картину, свидетельствуют о том, что политическая и экономическая власть принадлежала семьям крупных феодалов-помещиков.
Настоящие крупные феодалы-помещики - а их замки по размерам нередко можно было сравнить с Версалем, причем жизнь в этих замках, как пишет тогдашний посол Франции в Варшаве Леон Ноэль, отличалась поистине королевским размахом и роскошью, - имели угодья, размеры которых, конечно, значительно превышали 100 гектаров. Князья Радзивил, Любомирский, Сапега, графы Замойский, Потоцкий, Рачинский и другие крупные феодалы еще в 1939 году нередко владели более 10 тысячами гектаров каждый. Некоторые из них имели сотни деревень, лесопильные и винокуренные заводы, консервные фабрики, огромные леса и даже собственные школы для подготовки хорошо вымуштрованных лесников и егерей. В отдельных замках были театральные залы, напоминавшие о временах, когда крупные магнаты держали собственные театры с крепостными актерами. В собственности семьи графа Замойского ко времени возрождения Польши после первой мировой войны находилось "столько деревень, сколько дней в году". И если даже действительное число деревень несколько преувеличено, то все равно их насчитывалось не менее 300. Крестьяне таких деревень, их жены и дети своим тяжким трудом зарабатывали для членов графской семьи столько, что этого хватало не только для привычной роскошной жизни в Польше, но и для накопления все больших богатств. Помимо того, дамы и господа этой феодальной прослойки имели обыкновение проводить лето на французской Ривьере, а зиму - в Давосе или в Париже, где кое у кого из них также были довольно приличные дома и имения.
Владения семей феодалов находились большей частью в областях, которые при разделах Польши захватывались царской Россией, Пруссией и австрийской короной. Поэтому члены таких семей нередко занимали представительные должности при дворе русского царя, немецкого кайзера и австрийского императора. Одним из генерал-адъютантов немецкого кайзера Вильгельма I являлся, например, князь Радзивил. Так во времена величайших национальных бедствий в Польше сохранялось феодальное сословие. Впрочем, они поступали тут не иначе, чем земельные и промышленные магнаты Германии, которые после первой мировой войны предусмотрительно побуждали того или иного члена семьи переходить в польское гражданство, чтобы более надежно сохранить за собой феодальную и буржуазную семейную собственность.
