Н. Никитин - Преступный мир и его защитники
15 июля праздник цветов состоялся, и по окончании его супруги Краевские пригласили на ужин в Озерковском саду в числе других лиц также пожарного брандмейстера Лоренсона и его помощника Мордуховского. За ужином много пили, и, когда все опьянели, жена провизора начала жаловаться, что будто бы извещения о празднике цветов, расклеенные в Шувалове и Озерках на заборах, по небрежности были сверху закрыты театральными афишами. Когда с ней заспорили по этому поводу, она, под предлогом проверки правдивости ее жалоб, пригласила с собою брандмейстера и его помощника и увезла их в своем экипаже. Перед отъездом она условным взглядом дала понять Ведерникову, чтобы он не упустил случая осуществить их преступный замысел.
Отправившись с провизором на его дачу, молодой человек, из желания отвлечь подозрения в поджоге, пригласил с собою и кассира сада, будто бы для подведения счетой.
Кассир, однако, вскоре заснул в гостиной у Краевского, и тогда Ведерников поспешно зажег спичкой хранившиеся в мешочках конфетти. Огонь быстро стал охватывать комнату, и, желая спасти всех спавших обывателей дачи, Ведерников бросился будить их.
К его ужасу, сам Краевский не успел спастись и сделался жертвой огненной стихии. Его страшная смерть совершенно не входила в расчеты поджигателя и жены провизора и, по своей неожиданности, сильно поразила их.
После пожара Ведерников вместе со вдовой, ее матерью и детьми покойного провизора перебрался на другую дачу в том же Шувалове. Здесь отношения Краевской к молодому человеку почему-то вдруг резко изменились, она упорно начала избегать его и завела довольно странную дружбу со своим кучером, крестьянином Алексеем Полозом. Так, например, она дарила ему дорогое белье, по целым часам гуляла с ним и вообще выказывала к нему загадочные симпатии. Вернувшись однажды в неурочное время домой, Ведерников, к своему удивлению, увидел через стеклянную дверь ненавистного ему кучера. Последний был в одном белье и выходил из спальни вдовы провизора.
Прошло некоторое время, и Ведерников, судя по его признанию, заметил, что хозяйка и кучер стали таинственно шептаться между собой. Подслушав их отрывистые слова «убить», «отделаться» и «отравить», молодой человек заподозрил в их поступках что-то недоброе для себя и, из боязни за свою жизнь, решился, наконец, раскрыть тяготившее его преступление.
Покойный Краевский занимался в аптечной лаборатории Глокова изготовлением желатиновых капсул и зарабатывал до 200 рублей в месяц. Но, по-видимому, он не одним только этим заработком существовал. Платя за одну лишь квартиру свыше 2 тысяч рублей, он держал на конюшне несколько дорогих лошадей и проживал ежегодно не менее 7–8 тысяч рублей. Кроме детей от первого брака, в квартире провизора жила обыкновенно и старушка Л. А. Брюне, мать его второй жены Мари, заменявшая, по большей части, кухарку. Эту старушку супруги Краевские выдавали за очень богатую родственницу и, нанимая квартиру на ее имя, рассказывали, что они живут на ее деньги. Одна из комнат квартиры провизора была занята А. А. Ведерниковым, но, несмотря на то что он числился жильцом, молодой человек держал себя на положении хозяина, и, как выяснилось из расследования, всем было известно о любовной связи его с Марией Краевской. Производя на родственников своего мужа неблагоприятное впечатление двуличной, распущенной женщины, Мария Краевская тем не менее благодаря сильному характеру сумела совершенно подчинить себе и мужа, и Ведерникова, отличавшихся слабой волей. Любя Краевскую, молодой человек горячо ревновал ее ко всем другим мужчинам, и на этой почве между ними нередко происходили крупные ссоры и бурные объяснения. Но после ссоры Ведерников немедленно же старался снова примириться с любимой женщиной и привозил ей в виде дани фрукты, вина и различные подарки.
Когда дача провизора сгорела, молодой человек заметно изменился в обращении, сделался неестественно рассеянным и грустным.
На лице его постоянно лежал оттенок меланхолической задумчивости. К этому времени относится внезапное расположение вдовы провизора к своему кучеру, который, в свою очередь, стал развязно обходиться с ней и постепенно начал играть роль «барина».
После ареста его вместе с хозяйкой она все еще не переставала заботиться о нем, передала ему, через урядника, свои носовые платки и полотенце и с любопытством осведомлялась — не обеспокоил ли его внезапный арест.
На основании оговора Вередникова жена покойного провизора была привлечена к следствию в качестве обвиняемой в поджоге. Она, однако, упорно отрицала свою виновность и утверждала, что пожар на даче Краевского произошел помимо ее ведома, вследствие чьей-либо неосторожности с огнем.
С Э. Ф. Краевским она познакомилась еще в Одессе и, после смерти его первой жены, вышла за него замуж. Во время совместной жизни на их одесской квартире неожиданно случился пожар, и, заподозренные в умышленном поджоге, оба они были арестованы. Хотя окружной суд оправдал их, но процесс наделал в Одессе много шума, и Краевский принужден был покинуть этот город и переехать в Петербург. За ним вскоре последовала и жена, которая, получив со страхового общества 15 тысяч рублей за сгоревшее имущество, наняла в Петербурге, на Николаевской улице, квартиру в несколько комнат. Часть комнат она стала сдавать внаймы, и одну из них занял А. А. Ведерников. По словам обвиняемой, этот молодой человек начал ухаживать за ней и, добиваясь взаимности, бешено ревновал ее ко всем знакомым. В особенности же усилилась его ревность после смерти Э. Ф. Краевского. Заметив холодное отношение к нему со стороны молодой женщины, он пришел в отчаяние с пригрозил отомстить ей доносом, что она будто бы подожгла дачу в Шувалове.
Наконец, из свидетельских показаний обнаружилось, что по приезде Краевских из Одессы в Петербург оба они крайне бедствовали. Заработок провизора в это время был настолько ничтожен, что Мария Краевская вынуждена была поступить певицей в сад «Помпей», где дебютировала под именем «Margot Sans-Gene». Успеха она на эстраде никакого не имела, но взамен этого познакомилась в саду с некоторыми офицерами, и они стали давать ей средства к жизни.
Затем у нее завязался роман с Ведерниковым, и после этого она уже оказалась в состоянии нанять большую квартиру и завести дорогую обстановку и лошадей.
При проведении предварительного следствия по этому делу в руки помощницы начальника дома предварительного заключения попало письмо А. А. Ведерникова, адресованное Марии Краевской. Письмо это было написано на французском языке по просьбе Ведерникова небезызвестным купеческим сыном Василием Трахтенбергом, также содержавшимся в доме предварительного заключения и приговоренным санкт-петербургским окружным судом за мошенничество к наказанию.
