Пеле - Исповедь влюбленного в жизнь
Порой он и нас доводил до ручки. Мы тоже не знали, что он задумал. Я часто на него злился. Когда он завладевал мячом, я знал, что он обойдет, по меньшей мере, одного человека, а потом я ждал, что он сделает поперечную передачу. Но часто он сам вел мяч, из-за чего я оставался без дела и был вынужден вернуться на свою позицию. Мы часто спорили с ним из-за этого. И все же, несмотря на эти мелкие огорчения, мы достигли, конечно, потрясающей слаженности. Тогда еще ни я, ни Гарринча этого не знали, но тот Чемпионат мира положил начало историческому партнерству в национальной сборной: каждый раз, когда мы выступали вместе, Бразилия не проигрывала ни одного матча. (Мы не были в курсе этой статистики, пока были вместе на поле. Например, мы никогда раньше не шутили об этом – каждый был сам по себе, ведь за пределами Seleção он жил и играл в Рио, а я – в Сан-Паулу.)
Стоит также отметить Диди, особенно потому, что в конце турнира его назвали лучшим футболистом. Думаю, он это заслужил. Мы с Гарринчей были молоды и несколько наивны. Диди был очень умен, он считался маэстро, и всегда кричал на нас: «Смотри, куда бьешь!» Порой он умел схитрить в нужный момент. Он притворялся, что собирается подать поперечную передачу на одну сторону поля, а потом подавал на другую. Иногда это сбивало нас с толку. Тогда Диди кричал: «Идиоты, я пытаюсь перехитрить другую команду!»
На этом этапе я также сделал кое-какое наблюдение о Чемпионате мира. Во всех остальных командах были только белые. Я подумал, что это было очень странно. Помню, как спрашивал товарищей: «Что, только в Бразилии есть черные?»
Утро 29 июня 1958 года было серым, и над Стокгольмом разразилась гроза. Все говорили, что это сыграет шведам на руку. Но в Бразилии тоже идут дожди, и мы привыкли играть на грязном поле. Поскольку шведы также носили желтые футболки, мы на этот матч должны были надеть голубые. Некоторые сочли это плохим знаком, но доктор Пауло, глава делегации, взглянул на это с другой стороны. Он сказал, что голубой принесет нам удачу, поскольку это был цвет покровителя Бразилии, Носа-Сеньора-ди-Апаресида, и предыдущим командам он сослужил добрую службу – включая соперников Бразилии в финале Чемпионата мира 1950 года. Так что мы играли в голубом.
В команде была единственная замена: вместо Де Сорди играл Джалма Сантос. Многие поговаривали, что Феола симпатизировал Джалме Сантосу.
Сорди хорошо играл во всех пяти предыдущих матчах, и никто бы не стал делать такую замену без весомой причины. Но правда была намного прозаичнее – Де Сорди был не в лучшей форме: плохо спал перед финалом, и у него болели обе ноги. Он сказал об этом доктору Гослингу, который обычно передавал информацию технической комиссии – именно она приняла решение не выпускать Де Сорди. И так Джалма Сантос получил свой шанс.
На стадионе в тот день было 49 737 человек, и большая часть, конечно, поддерживала Швецию, но болельщики были справедливы и приветствовали аплодисментами хорошую игру обеих команд. Когда заиграли гимны, внезапно я представил себе отца, сидевшего дома и наклонившегося к радио, одновременно переживающего и испытывающего гордость. Я был преисполнен решимости оправдать его веру в меня и исполнить обещание, данное в 1950 году.
Шведы начали очень хорошо, застав нас врасплох, и спустя четыре минуты их нападающий, Лидхольм, забил гол. Стадион взревел, в воздух взлетели шляпы, бумаги и все такое. Впервые за все соревнование мы отставали, и я опасался, что мы запаникуем. Мы с Диди и Вавой просили товарищей не волноваться и вернулись в игру серьезными, сосредоточенными. Мы знали, что комбинация нашей командной работы и индивидуальных талантов сможет привести нас к победе. Благодаря потрясающей игре Гарринчи на правом фланге шведского вратаря удалось убрать с его позиции, и Вава сравнял счет. Вскоре я помог Гарринче открыться, и почти тем же движением он передал пас Ваве, который снова забил гол. Гарринча еще раз попытался забить, но мяч попал в штангу. После первого тайма мы все еще лидировали.
Во втором тайме мы показали настоящий класс, подавив шведов. Через одиннадцать минут после его начала я забил еще один гол, крикнув Нилтону Сантосу сделать поперечную передачу мне. Сначала я принял мяч грудью, а затем позволил ему упасть, когда ко мне приближался защитник Густавссон. Перекинув мяч через его голову, я оббежал его и с лета забил гол. Без ложной скромности отмечу, что это был отличный гол, один из самых моих любимых: не только потому, что я был невероятно молод, но еще и потому, что никто раньше не видел ничего подобного. Через десять минут Загалло забил четвертый раз, после того как шведам не удалось отразить мяч. Я почувствовал, что титул был уже почти у нас в руках, даже когда Симонссон забил гол за одиннадцать минут до конца матча. Мы просто пинали мяч, не отдавая его шведам, наслаждаясь скандированием наших болельщиков: «Samba! Samba!»
Последний гол я забил навесом: резво обойдя двух шведов-защитников, я коснулся мяча головой и – как в замедленной съемке – наблюдал за тем, как он летит в угол сетки. Это был пятый гол Бразилии и мой второй гол за этот матч. Исход был очевиден. Мы стали чемпионами мира! И тут я внезапно потерял сознание перед воротами. Гарринча подбежал и поднял мне ноги, чтобы кровь поступала к голове. Когда я пришел в себя, матч уже закончился. Меня переполняли эмоции. В первую очередь я подумал о семье в Бауру. Знали ли они, что мы стали чемпионами? Я хотел поговорить с родителями, но телефонов не было, и я повторял: «Я должен рассказать папе, я должен рассказать папе». (Мне удалось поговорить с ним только через несколько дней при помощи международной радиосвязи. Помню, как говорил: «Ты видел меня с королем Швеции?» – и все обрывалось. «Я пожал руку королю», – опять обрыв связи. Многое изменилось с тех пор. Сейчас каждый может взять мобильный и похвастаться: «Мам, я только что забил гол!»)
Как только мы осознали, что стали чемпионами мира, мы жутко растрогались. Все плакали, я рыдал на плече Жилмара, и затем через каких-то несколько секунд мы все ревели от радости и облегчения. Тем временем Марио Америко добывал свой приз – он стащил мяч у судьи и убежал в раздевалку, чем крайне его разозлил.
Мы сделали круг почета по стадиону, неся огромный шведский флаг, а затем король Густав спустился на поле, чтобы нас поздравить, и, несмотря на то что его страна только что проиграла, он был щедр на похвалу – это настроение позже передалось и в комментарии Сигге Парлинга, защитника, закрывавшего меня: «После пятого гола, – сказал он, – даже мне хотелось ему аплодировать». Позже в нашем отеле состоялся потрясающий праздничный ужин, где все наелись от пуза и пили шампанское из приза Жюля Риме. В посольстве Бразилии также устраивали вечеринку, но я рано пошел спать. Я думал только о том, как поговорить с родителями. Вечер в посольстве скорее был похож на официальный прием – забавно сравнить его с нынешними празднованиями, неизбежно заканчивающимися в ночных клубах.
