Хилэр Беллок - Ришелье
Многие обвиняют Ришелье в том, что он будто бы вел себя по отношению к ней неблагородно, что он, так сказать, отпихнул ногой лестницу, когда взобрался наверх. Хотя я и повторяюсь, но я опять окажу, что это неправда. Ришелье, ни секунды не колеблясь, избавился бы от любого лица, если бы оно попыталось помешать ему осуществлять политику безраздельного господства. Но он никогда не забывал, скольким он ей был обязан в то время, когда делал первые шаги на государственной службе, и оказывал ей знаки внимания даже и тогда, когда уже не нуждался в ее покровительстве.
Она первой начала строить против него козни, не только испытывая чувство злобы и зависти, но и едва ли не умирая от чудовищного тщеславия, развившегося на почве кокетства, которое совершенно не пристало женщине с ее лицом и фигурой.
Странные иногда вещи делает фортуна или Провидение, выбирая такое лицо, как Мария Медичи, в качестве королевы-матери или в качестве руководителя государства. В истории Франции всего лишь дважды государственная власть оказывалась в руках женщин: сначала регентшей при малолетнем Людовике XIII — ему было восемь лет, когда был убит его отец, — была Мария Медичи, потом при малолетнем Людовике XIV — ему было четыре года, когда умер его отец, — регентшей стала Анна Австрийская. В годы регентства и той и другой внутри страны разразились гражданские войны, в отношениях с иностранными государствами Франции пришлось испытать горечь унижений. Но фортуна всегда пытается компенсировать причиненное ей зло: и та и другая оказали покровительство и помогли достичь власти двум государственным мужам, укрепившим власть монархии. Мария Медичи помогла подняться наверх Ришелье, Анна Австрийская поддерживала Мазарини. И та и другая испытывали личные чувства к своим протеже: Мария Медичи обманулась в своих ожиданиях, зато Анна Австрийская состояла в браке с Мазарини, что можно утверждать с почти полной определенностью.
Мария Медичи была крупная, тяжелая и не слишком развитая женщина. Два последних качества обычно сопряжены с двумя достоинствами политика: целеустремленностью и здравым смыслом, но Мария Медичи была лишена и того и другого. Не терпя над собой никого в качестве руководителя, в своем неудержимом стремлении править самовластно, она была столь же упряма, сколь и некомпетентна. Не в меру честолюбивая, она в каждом поступке видела подвох и злилась из-за пустяка. Она слепо доверялась тем, кто случайно попадался ей на жизненном пути. Правда, в одном случае мы должны возблагодарить судьбу за то, что она помогла Ришелье сделать первые шаги по лестнице, ведущей на вершину власти.
Глупость и упрямство сопутствовали ей от молодых лет и до могилы. Приведу только один пример, с которого, собственно, и началось ее регентство. Факт этот вполне достоверный, и я предоставляю читателю право судить о нем.
К Генриху IV пришел однажды предсказатель будущего, чтобы предупредить его, что после коронации его жены он будет убит. Это предсказание произвело очень тяжелое впечатление на короля.
Коронация супруги короля была самым обычным явлением, и Мария Медичи, конечно, имела на нее право. Но, видя подавленное состояние мужа, она могла бы не настаивать на нем, если бы была разумной женщиной, может быть, про себя посмеявшись над его суеверием. Вместо этого она устроила сцену и настояла на своем. Коронация состоялась 13 мая 1610 года, а на следующий день Генрих IV был убит ударом кинжала.
Другим примером непрерывного действия глупости и упрямства было постоянное предпочтение младшего сына старшему.
Гастон, сначала герцог Анжуйский, потом герцог Орлеанский, единственный брат короля, не был пустышкой, как это утверждают в один голос историки. Но о нем у нас пойдет речь чуть позже.
В течение двадцати трех лет он был номинальным наследником французской короны, поскольку его старший брат не имел наследника мужского пола, и в течение тринадцати лет считался законным наследником престола, поскольку неспособный к деторождению король не жил со своей женой. Не удивительно, что он стал главной фигурой в глазах тех, кто деятельно трудился над тем, чтобы свергнуть короля и начать смуту в государстве. Прекрасно зная об этом, его мать по-прежнему не переставала восхищаться им, и он всегда находил у нее поддержку, устраивая заговоры против короля. И делала она это только из-за того, что чувствовала уколы своему чудовищному самолюбию. Все кончилось тем, что она сама кинулась сломя голову в интриги и заговоры, вынуждена была бежать после их раскрытия за границу, где и умерла.
Благодаря указанным свойствам ее характера в годы ее регентства государством управляли сплошь некомпетентные люди.
Но пожалуй самым ярким примером ее глупости может служить воспитание ее старшего сына.
Все, чего Людовик XIII достиг как король, он достиг благодаря самому себе, да еще благодаря своему отцу, которого он боготворил и память о котором была для него священна. Все его недостатки были обусловлены, с одной стороны, его природой, а с другой — по большей части — тем, что он был противен своей глупой матери. Чтобы помешать ему начать править самостоятельно, она даже распустила слух, будто он умственно отсталый; что же тут удивительного, если юноша стал раздражительным и упрямым со своими наставниками, а затем и друзьями. Ей он также обязан тем, что плохо учился, и еще тем, что для него стало привычкой затаивать гнев и обиду.
При такой природе и характере, как у него, от его воспитателей, и прежде всего от его матери, требовались деликатность и мудрая осторожность, чего, конечно, не было. Упрямая женщина, заметив у мальчика упрямство, захотела сломить упрямство с помощью дисциплины, разумеется предоставив это делать другим. Где же этой глупой женщине было знать, что дисциплина без чувства любви к ребенку не только бесполезна, но и губительна. Предоставленный своим воспитателям, мальчик обращал на себя внимание матери только тогда, когда он чем-нибудь выводил ее из себя, на большее ее просто не хватало.
Заметив у сына привычку ценить одних и пренебрегать другими наставниками, она не только не стала с ней бороться, но, напротив, стала поощрять его в этом, видя в том прекрасную возможность задержать его присутствие в королевском совете как можно дольше. Когда же он все-таки там появился, то должен был сидеть, не подавая голоса. Однажды она даже вывела его за руку из зала, хотя он был уже не ребенком.
Ей очень не хотелось, чтобы сын направил всю свою энергию на управление страной. Он был до того ей неинтересен, что она даже не заметила его страсти к военным делам и не сумела воспользоваться ею.
