Махмуд Гареев - Моя последняя война. (Афганистан без советских войск)
Пакистанские власти всячески затрудняли работу наблюдателей ООН. Вопреки условиям женевских соглашений они препятствовали возвращению афганских беженцев. Для приема беженцев правительство Афганистана построило 23 гостиницы, 10 лагерей по приему и 27 центров по репатриации на 10 тыс. человек. Для этих же целей готовились военные городки, оставляемые советскими войсками. К началу августа более 150 тыс. беженцев вернулись в Афганистан. Но по требованию афганской оппозиции пакистанские полицейские и войска начали окружать лагеря беженцев и всячески препятствовать их репатриации.
В начале ноября 1988 г. по поводу нарушений женевских соглашений было сделано соответствующее заявление и со стороны МИД СССР. Но американские и пакистанские власти линии своего поведения по Афганистану не собирались изменять. Им нужно было добиться вывода советских войск из Афганистана. Они этого добились. А остальное их мало интересовало.
По сообщению газеты «Нью-Йорк-Таймс» на встрече с членами сената и палаты представителей государственный секретарь США Дж. Шульц заверил их в твердом намерении американской администрации продолжать оказание помощи афганской оппозиции.[54] Причем высокопоставленных сотрудников американской администрации, выступавших за прекращение поставок вооружения моджахедам, в том числе заместитель директора ЦРУ Макмагон (возглавлявшей тайные операции в Афганистане) были отстранены от должностей.
В заявлении советского правительства от 5 ноября 1988 г. после перечисления ряда нарушений женевских соглашений указывалось: «…с тем, чтобы не допустить дальнейшего разгула террора и с учетом предупреждений, которые ранее делались в адрес бандформирований и пешаварских руководителей, Советский Союз предпринял ряд ответных мер в порядке обороны и законной самозащиты.»
Советский Союз осуществляет сейчас поставку вооруженным силам республики Афганистан дополнительно более мощных средств поражения… В связи с разного рода кривотолками относительно советских ракет в Афганистане, которые, как некоторые утверждают, предназначены для нанесения ударов по Пакистану, хочу подчеркнуть, что такой задачи не становилось. Они применяются только по сосредоточениям техники и вооружений, используемых против советских воинских подразделений и мирных городов Афганистана. Дальность советских ракет — менее 300 км, соответственно, поставки их никакого отношения к уже заключенным соглашениям и договоренностям не имеют, в частности, они не имеют отношения к советско-американскому Договору по ракетам средней и меньшей дальности.
Советский Союз по-прежнему исходит из того, что проблемы Афганистана могут быть решены именно мирным и только мирным путем. Соединенные Штаты, Пакистан должны употребить все свое влияние на бандформирования с тем, чтобы прекратилось кровопролитие в этой многострадальной стране… Важным практическим шагом в этом направлении было бы прекращение огня и начало переговоров по созданию коалиционного правительства на широкой основе с участием всех противостоящих сейчас друг другу сил. Прекращение огня давно предлагает президент Афганистана Наджибулла. Более того, Кабул в одностороннем порядке пошел на такое прекращение огня».[55]
С учетом такого заявления Советский Союз не только поставлял тяжелые ракеты, но и продолжал наращивать военные поставки Афганистану.
При объективном анализе ситуации, естественно, нельзя абстрагироваться и от того, что и Советский Союз не прекращал оказание военной помощи РА. Какова правовая основа этих действий? Помощь осуществлялась на основе двусторонних советско-афганских договоров, не противоречащих женевским соглашениям и другим нормам международного права. Другое дело, насколько оправданными были общий объем и конкретные размеры военных поставок, адекватность их поставкам другой противоборствующей стороне.
Надо сказать, что руководство Советского Союза и МИД весьма вяло реагировали на все нарушения женевских соглашений другой стороной. Одно время американские официальные лица опасались того, что решение администрации Рейгана в 1985 г. о поставке «стингеров» и наращивании военной помощи моджахедам может спровоцировать Советский Союз на более решительные действия вплоть до ударов по другую сторону пакистано-афганской границы. Но опасения были напрасны… Это уже был другой Советский Союз.
Даже не прибегая к авиационным и ракетным ударам по территории Пакистана или к другим подобным акциям, советское руководство имело возможность надавить на «болевые мозоли» американцев или пойти на уступки в ответ на адекватные шаги США навстречу Советскому Союзу в Афганистане. Наконец, был очень удобный момент, когда США готовили свои акции в районе Персидского залива и были крайне заинтересованы в поддержке СССР. Советское руководство в ответ на это могло бы вынудить США пойти на уступки в Афганистане с тем, чтобы иметь в этой стране дружественное или нейтральное правительство. Но все эти благоприятные моменты не были использованы. Такая мягкотелость и уступчивость Западу имела негативные последствия не только относительно Афганистана. Как заявил Эдуард Шеварднадзе в одном из своих интервью в ноябре 1986 г.: «Решение о выходе из Афганистана было самым первым и трудным шагом. Все остальное вытекало из этого…»
В связи с этим в иностранной печати справедливо отмечалось, что этот первый шаг, осуществляемый в одностороннем порядке без всякой взаимности с другой стороны привел затем к подобным шагам в Никарагуа, Эфиопии, Восточной Европе и в конечном счете и к развалу самого Советского Союза.
Когда 15 февраля 1994 г. на памятной встрече, посвященной 5-й годовщине вывода советских войск из Афганистана, журналист М. Б. Лещинский спросил у М. С. Горбачева: «Вы говорите, что с самого начала стояли за вывод войск из Афганистана. Почему же тогда из 10 лет войны почти половину этого срока мы еще продолжали воевать в Афганистане с Вашим приходом к власти?» М. С. Горбачев объяснил это тем, что 1,5 года пришлось уговаривать и возиться с Б. Кармалем, который противился выводу войск, а затем и противодействием военных.
А. Н. Яковлев в одном из интервью на вопрос, почему в 1985–1986 гг., когда в принципе уже созрело решение политического руководства, советские войска не были выведены из Афганистана — ответил, что этому противодействовали военные, которые якобы «своими необъективными докладами» неправильно ориентировали политическое руководство. Странно получается: при вводе войск в Афганистан с мнением военных, в том числе Генштаба, можно было не считаться, а при принятии решения о выводе войск из этой страны пришлось, оказывается, идти на поводу у военных. Не в этом, видимо, дело. Просто, не только руководство, но и часть общества в целом в 1985 г. еще не были готовы к такому решению. Нужно было определенное время и для подготовки международноправовых актов, заключенных в последующем в Женеве. Вместе с тем при более настойчивых оптимальных действиях политического руководства и МИД сроки вывода войск можно было и приблизить. Политические деятели должны иметь мужество отвечать за свои действия, а не пытаться перекладывать ответственность на других, как это сделал Сталин в связи с неудачами в 1941 г. и как это не раз пытались делать и в наше время. Что касается «необъективности» мнения военных специалистов, то опыту своей работы в Афганистане в 1989–1990 гг. могу сказать, что донесения главного военного советника практически и не попадали на стол высших политических руководителей, которые предпочитали довольствоваться усеченными на соответствующий лад сведениями и докладами других ведомств.
