Виктор Жагала - Расчищая путь пехоте
Во время работ в ход пошли ящики из-под снарядов. Разбирая их, номера расчетов укрепляли досками стены траншей, землянок и ровиков, а также приспосабливали доски в нишах под боеприпасы.
Режим жизни личного состава полка в эти дни был очень жесткий: ночью занимались инженерными работами, к утру все, что сделано, маскировали под фон окружающей местности. Противник не должен был заметить никаких приготовлений.
Днем степь замирала. Бойцы и командиры отдыхали, принимали пищу, в подразделениях проводилась политическая работа.
В поте лица трудились разведчики, топовычислители, связисты. Последние, к примеру, за три дня, что были отпущены нам на подготовку к бою, соединили проводной связью все огневые позиции батарей с наблюдательными пунктами и постами сопряженного наблюдения дивизионов (СНД), со штабом и НП полка. Связисты надежно укрыли телефонный кабель, глубоко зарыв его в землю. Лучше всех с этой задачей справились отделения связи 2-го дивизиона сержантов К. П. Шибанова и А. Н. Узлова, отделение связи 1-го дивизиона сержанта X. Раипова. Хорошо потрудились и связисты из батареи управления полка, которые обеспечили командный и наблюдательный пункты полка двойной линией связи с дивизионами: подземной и воздушной. Полностью была проверена надежность работы радиосредств. Проверка эта производилась по особому графику, спущенному нам штабом артиллерии армии, что обеспечивало скрытность подготовки наступательной операции.
Особое внимание мы уделили, конечно, артиллерийской разведке местности и противника. Велась она непрерывно, днем и ночью, с самого начала оборудования боевых порядков. В сторону противника, тщательно замаскировавшись, смотрели десятки наблюдателей. Разведчики и командиры взводов управления, руководившие их действиями, очень уставали, мало спали, но свое дело выполняли добросовестно. В полку мы развернули тогда более 15 командирских НП и 8 пунктов СНД.
Своих наблюдателей мы выдвигали также на НП командиров стрелковых и танковых частей, высылали разведчиков и в нейтральную зону, на те участки, которые оказывались вне видимости с наших наблюдательных пунктов. Нелегко было посылать туда своих людей, но другого выхода не было.
11 ноября начальник артиллерии 21-й армии генерал-майор артиллерии Д. И. Турбин проводил с командирами артиллерийских частей РВГК рекогносцировку местности. Исходной точкой маршрута рекогносцировочной группы был мой НП. Прибыв к нам, Турбин сразу же спросил, как у нас обстоят дела с разведкой противника?
Доложив все, что требовалось, я подал генералу свою рабочую карту с нанесенной на ней разведобстановкой. Внимательно изучив ее, Турбин попросил позвать кого-нибудь из тех разведчиков, которые вели наблюдение на нейтральной полосе. Выбор пал на И. Кабанова и И. Есепариева - неразлучных боевых друзей. "Если со мной нет моего друга Ивана, - говорил осетин Есепариев, - нет мне и удачи". Так и ходили они везде вдвоем. Вот и теперь позвали их обоих.
Докладывал генералу Есепариев. Он вынул из планшетки свою разведсхему, блокнот и толково, без запинки рассказал обо всем, что удалось разведать за три дня дежурства с "гнезда", как выразился Искан. Генерала Турбина поразило, что место для наблюдения разведчики выбрали в 40 метрах от траншеи румын (на нашем участке фронта оборонялась румынская дивизия). Генерал попросил разведчиков рассказать, как они вели наблюдение.
- Мы облюбовали большую воронку от авиабомбы, - начал Кабанов. - Перед ней - редкий кустарник, в перископ все отлично видно. Нам даже удавалось поочередно разминаться на дне воронки. Делали это мы бесшумно. И румыны ни разу не заподозрили, что рядом кто-то есть. А если бы нас и обнаружили, то мы имели автоматы и по пять гранат на каждого. Да и поддержка пулеметным огнем была обеспечена группой пехотинцев, которые находились в боевом охранении метрах в 200 от нас. Генерал Турбин объявил обоим разведчикам благодарность, назвал их героями. Те даже растерялись. Ответив, как положено: "Служу Советскому Союзу!", Кабанов, смущаясь, добавил:
- Да это же обыкновенное дело артиллерийского разведчика, товарищ генерал. - Мы привыкли...
Генерал Турбин посетил еще два наших наблюдательных пункта: во 2-й и 4-й батареях. Беседовал с рядовыми разведчиками, смотрел планшеты командиров батарей лейтенанта М. П. Вовка и капитана В. Т. Лучкина с нанесенными на них разведданными. И в обоих случаях остался доволен: разведчики, как, к примеру, командир отделения 4-й батареи сержант Шаматай Байжичитов, досконально знали все цели в секторе батареи, их характер, режим "работы" (как правило, это были вражеские НП, КП, артиллерийские и минометные батареи, противотанковые орудия, блиндажи).
Такая же скрупулезная работа по вскрытию системы огня и оборонительных укреплений противника велась и в других полках РВГК. Мы очень часто обменивались е соседями данными, наносили на свои карты и планшеты обнаруженные ими в нашей полосе цели. Всеми средствами разведки оптическими, звуковыми, по секундомеру, по вспышкам - мы вскоре полностью вскрыли группировку артиллерии, минометных частей и подразделений противника в полосе армии.
Вскоре начальник артиллерии армии провел с командирами соединений и частей рекогносцировку. Здесь мы впервые услышали, что готовится контрнаступление против сталинградской группировки противника с целью ее окружения и уничтожения силами нескольких фронтов - Юго-Западного, Донского и Сталинградского.
Там же, на рекогносцировке, но уже на второй и третий день ее проведения в более расширенном составе были решены вопросы взаимодействия с общевойсковыми и танковыми частями.
В задачу нашего полка входило нарушить систему противотанкового огня, разрушить укрепления в опорных пунктах противника, подавить несколько артиллерийских и минометных батарей. В последующем - поддерживать огнем действия частей 76-й стрелковой дивизии, а с вводом в прорыв танковых соединений - обеспечить успешное преодоление ими первой линии обороны врага, а также бой в тактической и оперативной глубине. Направление перемещения боевых порядков полка и дальнейшее его переподчинение на поддержку других соединений были указаны ориентировочно.
Поскольку полкам РВГК пока не разрешалось занимать огневые позиции, в штабе артиллерии армии ломали голову над тем, как незаметно для противника произвести пристрелку такой массы артиллерии по разведанным целям, а также наземных и воздушных реперов. Советовались с нами, командирами частей. В результате генерал-майор Д. И. Турбин принял решение: пристрелку осуществить по специальному графику штаба артиллерии армии отдельными орудиями (от каждого артиллерийского дивизиона - по одному пристрелочному орудию) с таким расчетом, чтобы не выйти из обычного режима стрельбы наших артиллерийских частей на данном участке фронта, не вызвать у противника никаких подозрений насчет подготовки наступления и сосредоточения в связи с этим здесь большой массы артиллерии и минометов.
