Александра Юрьева - Из Харькова в Европу с мужем-предателем
Работа Артамонова главой нашего Помгола в Харькове и его работа со всеми иностранными организациями продлилась всего пару месяцев, после чего он уехал так же незаметно, как и появился среди нас. Мои друзья предполагали, что у него возникли какие-то разногласия с правительством, но более точной информации о его дальнейшей судьбе мы не знали.
Продолжение заметок Кирстен Сивер
Александра и ее сослуживцы также не знали и том, что на самом деле Башкович был переведен на должность полпреда Помгола (полномочного представителя по работе с иностранными организациями по оказанию помощи голодающим), но теперь у него были иные, более широкие обязанности. Поскольку ежедневной работой в Помголе занимались другие люди, присутствие Башковича там не было необходимостью. Той же весной, когда Башковича якобы сняли с должности в связи с оглаской истории с Александрой и Ниной, его на самом деле повысили и перевели на пост, который временно занимал товарищ Каплан, — пост президента Центрального комитета по оказанию помощи голодающим при Центральном исполнительном комитете Украины (заняв эту должность, он стал начальником Мары).
Александра и ее коллеги перестали видеть своего нового начальника в связи с тем, что Артамонов как полпред Помгола переехал работать в другой офис, в котором с мая 1922 года работал Башкович. После того, как Константин Артамонов перестал руководить повседневной работой Помгола, он недолго занимал эту высокую должность, вплоть до своего отъезда из Харькова 13 мая 1922 года. Глава представительства ARA в Харькове Джордж П. Харрингтон писал Грову в Одессу: «Господин Артамонов уезжает из Одессы в следующий вторник. Мы с его заместителем доктором Босковичем [sic] очень дружны, и я думаю, что у нас не будет никаких серьезных затруднений»[39].
Харрингтон заблуждался. Документы из архива Гувера свидетельствуют, что Башкович был интриганом и человеком, умевшим держать все под своим контролем. Он назначил своих людей на ключевые должности и позаботился, чтобы они оставались на них. О методах, которые Башкович использовал для достижения своих целей, можно судить из рассказа о неком господине Скворцове[40]. В апреле 1922 года Скворцов ненадолго приехал из Москвы в Харьков с отличными рекомендациями московского представительства ARA. В рекомендациях говорилось, что он оказал большую помощь ARA благодаря связям и хорошим отношениям с властями. Харрингтон хотел, чтобы Скворцов работал с ним в Харькове, поэтому обратился в Центральный комитет коммунистической партии с просьбой дать на это разрешение. Разрешение на совместную работу было дано, но с условием, что Скворцов будет переведен в Екатеринослав. Однако после переезда в Екатеринослав Скворцов заработал плохую репутацию среди сотрудников ARA. Спустя год, 10 мая 1923 года, сотрудник представительства ARA в Екатеринославе господин Мэрфи был арестован местным отделением ВЧК, которое возглавлял Скворцов, утверждавший, что Башкович из Харькова выдал ордер на арест Мэрфи, поскольку полностью поддерживал в этом вопросе Скворцова. Башкович в свою очередь заявил, что это было решение только Скворцова.
Крайне раздраженный Джордж Харрингтон, находящийся в то время в Екатеринославе, 13 мая писал, что он не удивился бы, если Башкович был автором какой-то интриги с целью спровоцировать Мэрфи напасть на одного из людей Скворцова, после чего его арестуют (как это и произошло). В успокаивающей телеграмме от московского представительства ARA говорилось, что когда в воскресенье Башкович вернется из Москвы в Харьков, он заменит Скворцова кем-нибудь другим[41]. Письмо из Харькова в Екатеринослав от 2 июня все же рекомендовало: «Доктор Башкович, просил бы Вас в будущем иметь дело исключительно со Скворцовым, а не с Губисполкомом».
Нам очень мало известно о личных взаимоотношениях Квислинга и Башковича в течение 1922–1923 годов. В марте 1922 года, когда Квислинг докладывал Главному управлению международной помощи в Женеве о все более ухудшающемся положении на Украине, Артамонов все еще представлял местную бюрократию, с которой Квислингу было необходимо координировать свою работу[42]. Поэтому мы вновь вернемся к Артамонову.
Друг Артамонова С. Л. Войцеховский писал, что элегантный Артамонов, бывший начальник Помгола и Александры, на самом деле был офицером разведки польского Генштаба. Может показаться несколько странным, что именно польские власти жаловались на тесные связи Квислинга с Артамоновым. Не менее странно, что некоторые считали Артамонова двойным агентом тайной полиции (ОГПУ). Третья странность: Войцеховский считал Артамонова верным и преданным монархистом. Удивляет и то, что какую бы сторону ни поддерживал Артамонов, он был тесно связан с организацией, которая позже стала известна под названием «Трест» и, как мы увидим позже, сыграла главную роль в отношениях Александры и Марии[43].
Гуверовские документы показывают, что Артамонов лично попросил о переводе в Одессу весной 1922 года, и что в конце августа того же года по своей же просьбе был освобожден от должности в Помголе, так как хотел заняться международной торговлей[44]. К тому времени Видкун Квислинг и его молодая жена находились в пути: они ехали в Норвегию.
Глава 7. ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Не обращая внимания на других, мы с капитаном продолжали бродить вместе, беседуя и не замечая, как зима сменилась весной, весна перешла в лето, а наше взаимное уважение и восхищение друг другом все возрастало. Голод в стране усиливался. Видеть происходящее вокруг было чрезвычайно тяжело, и капитан говорил мне, что положение продолжает ухудшаться по всей Украине. Все в нашей конторе знали, что в апреле он послал отчет в Лигу Наций, в котором убеждал о необходимости увеличения поставки продовольствия, чтобы как-то уменьшить существующую отчаянную нужду.
Время от времени до нас доходили слухи, что советское правительство намеревается ввести новый экономический план — НЭП, признавая право на частное предпринимательство и на частную собственность с установкой новой денежной системы, основанной на цене золота. Тем временем такие люди, как мама и я видели лишь беспорядок, произвол и гибельную инфляцию. Чтобы держать недовольный народ под контролем, власти продолжали арестовывать людей по малейшему поводу, многие наши друзья и соседи исчезли бесследно. Как и прежде, мы с мамой продолжали бояться за наши жизни, и только благодаря ее жалованию как сестры милосердия и моему заработку в Помголе мы как-то продолжали существовать.
