Анастас Микоян - Так было
В апреле 1918 г. Бакинский Совет Народных Комиссаров издал свой Декрет о передаче всех помещичьих земель крестьянам.
Вопрос о национализации банков встал в Бакинском Совнаркоме недели через три после мартовского восстания. Национализацию Русского банка для внешней торговли пришлось осуществлять мне, по мандату Совнаркома. В составе отряда, участвовавшего в этой операции, был второй сын Шаумяна - Лев, в то время 14-летний подросток (впоследствии - первый заместитель главного редактора Большой Советской Энциклопедии).
По совести говоря, до той поры о банках вообще у меня было весьма приблизительное представление, хотя я уже прочитал книгу известного немецкого экономиста Гильфердинга "Финансовый капитал". Сам я в банках не бывал - не было надобности.
Были национализированы и остальные банки, которых насчитывалось в городе что-то около десяти.
* * *
Встал вопрос о национализации нефтяной промышленности в Баку. Начиная с февраля 1918 г. этот вопрос был предметом неоднократных обсуждений. Некоторые руководящие работники высказывали опасение, как бы в результате национализации не сократилась добыча нефти, столь необходимой для Советской России: они считали, что инженерно-технический персонал и администрация нефтепромыслов, крепко держась за своих хозяев, пойдут против национализации и будут проводить саботаж; у нас же тогда своих инженерно-технических кадров почти не было.
От количества нефти, отправляемой тогда из Баку, во многом зависела участь Советской власти в России. Шаумян несколько раз советовался с Лениным по этому вопросу. Ленин поддерживал Шаумяна в решении о немедленной национализации. Было принято соответствующее решение Совета Народных Комиссаров. Однако представители нефтяных фирм, сидя в Москве, вели соответствующую работу, в том числе и среди специалистов ВСНХ. Оттуда была даже получена телеграмма о временной задержке национализации, а телеграмма из Главнефти фактически отменяла ее.
В мае 1918 г. Бакинская партийная конференция приняла решение немедленно национализировать нефтяную промышленность, хотя Декрет о национализации еще не был получен из Москвы. Совет Народных Комиссаров принял соответствующее постановление. Был образован Бакинский Совет Народного Хозяйства, в подчинение которому и передали всю нефтяную промышленность. Одновременно Совнарком провел национализацию Каспийского торгового флота, занимавшегося перевозкой нефти в Астрахань.
Во главе Бакинского Совнархоза был поставлен Ваня Фиолетов - большевик, много лет являвшийся одним из руководителей профсоюза рабочих нефтяной промышленности. К слову сказать, Фиолетов был одним из тех, кто выступал вначале тоже против национализации нефтяной промышленности. Однако, когда вопрос был решен окончательно, он всей душой отдался этому делу. Все опасения насчет того, что национализация приведет к упадку добычи и вывоза нефти, не оправдались. Наоборот, добыча не сократилась, а вывоз нефти - что было в то время особо важно - резко увеличился.
* * *
Вскоре после того, как националистические партии оторвали Закавказье от Советской России, положение осложнилось. Этому способствовало и то, что Турция, нарушив свои обязательства по Брестскому мирному договору, двинула свои войска в Закавказье. Красная Армия отступила к Баку, и правые партии выдвинули вопрос о приглашении англичан.
Летом 1918 г. над Бакинской коммуной нависла серьезная военная угроза. Немецко-турецкое командование начало поход в Закавказье, чтобы захватить Баку - кладовую нефти.
Следует напомнить, что в ту пору в Закавказье Советская власть существовала лишь в Баку, его пригородах и в нескольких уездах Бакинской губернии. В остальном Закавказье господствовала власть контрреволюционного Закавказского комиссариата, возглавляемого грузинскими меньшевиками, азербайджанскими мусаватистами и армянскими дашнаками. В феврале 1918 г. они созвали Закавказский сейм, который состоял из меньшевиков, мусаватистов, дашнаков, эсеров и кадетов. Сейм создал свое правительство во главе с меньшевиком Чхеидзе и объявил независимой Закавказскую республику, тем самым юридически оформив ее отделение от Российской Советской Республики.
Вскоре Закавказский сейм открыто вступил в переговоры с Германией и Турцией. Было объявлено об образовании Грузинской республики во главе с лидером грузинских меньшевиков Жордания. Правительство Грузии дало разрешение на проход немецких войск через территорию республики в Баку. Вскоре азербайджанские и армянские помещики и капиталисты также объявили об образовании своих государств.
Большевики Закавказья развернули широкую кампанию против Сейма.
Следует отметить, что раньше не только социалистические, но и все буржуазные закавказские партии не требовали в своих программах выхода из России, за исключением небольшой реакционной пантюркистской группы в Азербайджане и Дагестане, которая упорно добивалась присоединения к Турции. Грузинская партия федералистов и армянская партия дашнаков требовали федеративного положения в составе России. Меньшевики вместе с большевиками до Октябрьской революции высказывались за единство республиканской России с областным самоуправлением. Это предусматривалось и в программе РСДРП.
Теперь положение изменилось. Правящие круги Турции добивались включения Азербайджана в состав своего государства. Выступившим турецким войскам всячески помогали азербайджанские помещики, правительство которых находилось в Елизаветполе и держало в своем подчинении те районы Азербайджана, где не было Советской власти.
Когда в начале июня 1918 г. было принято решение о наступлении Красной Армии, мне разрешили уехать на фронт. Я был назначен комиссаром 3-й бригады, которой командовал известный дашнак Амазасп.
Положение мое было не из легких. Мне, почти не имевшему военного опыта, предстояло знакомиться с командными кадрами и солдатами в ходе самого наступления. Нужно было завоевать доверие своих подчиненных. Кроме того, я должен был участвовать как в принятии решений о проведении военных операций, так и в их непосредственном осуществлении.
В течение первого месяца мы продвинулись довольно далеко вперед. Успешно наступая, мы вскоре подошли к уездному центру Геокчай. В это время турки ввели в бой свежие части и ударили во фланги наших войск. Чтобы не допустить окружения своих передовых частей, мы должны были вывести их из города. Началось отступление с боями.
Участие в этих боях стало для меня хорошей военной школой. В частях меня узнали и, судя по всему, признали. Пожалуй, больше всего солдатам пришлось по душе то, что, в отличие от командира бригады Амазаспа, я долго не засиживался в штабе, а большую часть времени проводил в окопах среди солдат - то в одном, то в другом батальоне.
