Том Риис - Ориенталист
История бегства от большевиков через просторы Средней Азии, Персии и Кавказа, рассказанная в «Нефти и крови на Востоке», вполне достойна Зелига[39]: герой неизменно оказывается в центре самых драматических событий — чего стоит описание осады Гянджи, когда тринадцатилетний Лев, обороняющий мост, попадает в лапы чекистов! Между тем верная фактам Алиса Шульте, записавшая события той недели, сообщает, что Льва на тот момент вообще не было в Гяндже и что чекисты арестовали его потому, что приняли гимназическую форму за военный мундир.
То, что в «Нефти и крови на Востоке» Лев изобразил себя юным Эсад-беем, бегущим из родного города вместе с отцом, мусульманином благородных кровей, сообщает повествованию элементы фантастики. По сути дела, это окрашенный восточным колоритом миф Льва о себе — изысканном царевиче-мусульманине, который преградил путь разрушителям старого мира, этим революционерам, что посягнули на древние традиции, и выказал при этом чудеса храбрости и ловкости. Тем не менее я пришел к заключению, что Лев действительно был свидетелем большинства событий, которые описал. Единственным источником сведений об этом периоде его жизни служат его автобиографии, письма и предсмертные записки, но я тщательно сравнил упоминаемые им факты с сообщениями тогдашних газет, воспоминаниями других людей и трудами историков. В результате я могу представить моим читателям достаточно достоверное описание скитаний Льва.
Как сообщает Лев, один из его двоюродных братьев, вошедший в только что созданный бакинский Совет рабочих депутатов, однажды вечером явился к ним с важной новостью. Московские власти опасаются, сказал он, что комиссары в Баку вот-вот утратят контроль над городом, и для укрепления их авторитета Ленин предложил устроить публичный расстрел кровопийц-капиталистов. В список из «десяти бывших кровопийц» вошел и Абрам. Поэтому надо срочно бежать из Баку.
Нусимбаумы решили переправиться на корабле через Каспий в Туркестан, мусульманскую Среднюю Азию. На этой огромной территории еще существовали очаги сопротивления натиску коммунистов.
Большинство туркмен, тогда еще кочевники, никогда не расставались со своими конями, хотя Красноводск[40] на берегу Каспийского моря уже был соединен железной дорогой с такими древними городами, как Бухара и Самарканд. Абрам рассказал сыну, что у него есть родственники в Туркестане, которые, возможно, смогут их приютить, — если только этих самых родственников удастся отыскать, — и кое-какая собственность в Красноводске, и хотя управлял ею человек, с которым ему ни разу не доводилось встречаться, им, по крайней мере, будет где остановиться[41].
Глубокой ночью Лев и его отец отправились в порт, где им посчастливилось найти судно, капитан которого прежде работал на одном из танкеров Абрама Нусимбаума. Он и согласился помочь им бежать из города.
Но куда? Хотя Германия вот-вот должна была объявить о своем поражении в Первой мировой войне, значительные части распадающейся Российской империи были оккупированы почти миллионной армией кайзера: большевики отдали их немцам ради заключения мира с блоком Центральных держав любой ценой. Выйдя из мировой войны, Россия погрузилась в хаос Гражданской, участников которой условно разделяют на «красных» и «белых». Красные выступали за всемирную революцию и радикальные перемены, и их возглавляли большевики. Объяснить, за что, собственно, боролись белые, довольно трудно, и это, по-видимому, в значительной степени объясняет причину их поражения в Гражданской войне. Ведь белыми называли и умеренных социалистов, и либеральных демократов, и консервативных монархистов, и неортодоксальных мусульманских владык.
В Туркестане, на юго-восточной границе бывшей Российской империи, помимо отрядов красных и белых находились военные формирования Германии, Великобритании и Османской империи. Немцы нуждались в хлопке для производства артиллерийских снарядов, турки желали претворить в жизнь идею о создании империи, которая простиралась бы от Босфора до Бухары, а британцы собирались защищать свои владения в Индии и от немцев, и от турок. Эта территория была последним пределом завоеваний Российской империи, это была сердцевина исламского мира России, и Россия меньше насаждала здесь свои порядки, нежели на Кавказе или в Крыму. В этой пустыне мало ощущалось европейское влияние, как и вообще любые современные воздействия. Площадь Туркестана составляла полтора миллиона квадратных миль полупустынных, засушливых земель, а это ведь примерно половина территории США! Пустыни и лишенные растительности склоны гор простираются до Гималаев на восток и до Афганистана на юг. Русские приступили к колонизации этого региона в XIX веке, когда царская армия захватывала территорию со скоростью около пятидесяти квадратных миль в сутки. Однако расстояния на Востоке были слишком большими, а население слишком диким, чтобы осуществлять эффективное колониальное правление. Вместо этого русские удовольствовались целым рядом целесообразных и взаимовыгодных договоров и договоренностей с местными князьками. Последние с немалым удовольствием отказывались во время таких переговоров от полной независимости своих «государств» — в обмен на денежные средства, которые предоставляла им Россия, а также на поставки промышленных станков и оружия. Помимо материального вознаграждения, они также получали чины генералов и полевых маршалов в Российской армии. Туркменские воины стали обязательным элементом военных парадов в царское время: в высоких меховых шапках они гарцевали на своих лошадях вместе с казаками[42].
Многие коренные жители Туркестана терпеть не могли своих недавних русских «завоевателей», так что после революции ряд племен восстал. А вот симпатии этнических русских, заселивших Среднюю Азию, были скорее на стороне большевиков, и потому еще в 1917 году они создали собственный Совет в Самарканде, официально объявив, что народы Туркестана отныне являются свободными. Тюркские народы, однако, не желали, чтобы их освобождали русские радикалы, и они начали бороться с большевиками не менее ожесточенно, чем с любыми прочими «неверными», пришельцами извне. Главная большевистская газета, «Известия», сокрушалась в то время, что, если над всей бывшей Российской империей «встало солнце свободы, один лишь Туркестан оказался в стороне от всех этих перемен». Когда в конце лета 1918 года Лев и его отец прибыли в порт Красноводск, необходимость утвердить свое господство над Туркестаном еще была для большевистского правительства в Москве невыполнимой задачей.
