Сергей Кредов - Дзержинский
10 октября на квартире меньшевика Суханова проходит историческое заседание ЦК РСДРП(б) с участием Ленина, на котором принимается решение о вооруженном восстании. Десять цекистов, включая Дзержинского, «за», двое — Зиновьев и Каменев — «против». В последние дни перед захватом Зимнего Феликс Эдмундович постоянно находится в Смольном (он назначен комендантом штаба революции, отвечает за его охрану), на третьем этаже, в помещении ВРК.
В ночь на 25 октября Дзержинский руководит отрядом, захватившим Центральный телеграф, а потом отвечает за связь Смольного с отрядами восставших.
А после победы восстания — в Таврический дворец, на II съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Делегаты с восторгом принимают декреты о мире и земле, одобряют состав Совнаркома и структуру власти, предложенную большевиками, — «до решения Учредительного собрания». Как здорово придумал Ленин: сначала штурм, потом съезд! А были предложения поставить телегу впереди лошади. Так и заболтали бы революцию.
Глава шестнадцатая. ЛЕНИН КАК НЕИЗБЕЖНОСТЬ
Весь 1917 год миллионы в окопах, деревнях, на заводах ловили вести из Петрограда, желая услышать от политиков два слова: земля и мир. Землю — крестьянам, мир — народам. Все просто. Не высшая математика.
И все это понимали. Почему же не прозвучало заветных слов вплоть до большевистского Октября?
Февральская революция — буржуазно-демократическая. Социалисты брать власть не хотят. Оказалось, не готовы условия. Десять лет назад так себя вели, будто готовы, взорвали сотни чиновников, а вон как вышло. Страна должна еще пожить при капитализме, иначе идея социализма будет опорочена. Ну, раз так... Отечественная буржуазия в революцию ведет себя в точности по Марксу: преследует свой «интерес».
Землю — крестьянам? Так она же — частная собственность. Даже фактически захваченная крестьянами земля зачастую заложена в банках, а те в большинстве своем — иностранные. С иностранцами вообще шутки плохи. Помещичье-финансовое лобби ни в какую не согласно с безвозмездной передачей земли крестьянам. Полный тупик. Власть и зависит от капитала, и силы не имеет, чтобы обеспечить его права.
Россия не в состоянии продолжать войну? Это видят все. Но союзникам туго. Россия продолжает оттягивать на себя около половины войск центральных держав. Из Лондона и Парижа на все доводы Временного правительства слышится: «Нет». Способов воздействия на русскую буржуазию у англичан и французов более чем достаточно. Россия по уши в долгах и продолжает занимать. Ее государственный долг (внешний и внутренний) к осени 1917-го достигает 50 миллиардов рублей.
В июне Временное правительство пытается обложить повышенным налогом сверхприбыли буржуазии. Принятый закон так и не вступает в силу. Опять помешали «некие силы».
Летом население почти перестает платить налоги. Откуда же брать деньги правительству? Оно их печатает: за год покупательная способность рубля падает в четыре раза. И — опять с протянутой рукой к союзникам, заверяя о готовности сражаться до конца.
В июне в Соединенные Штаты отправляется делегация во главе с профессором Бахметьевым, помощником министра торговли и промышленности. В делегации — торговые посредники, технические и финансовые специалисты, военные. Бахметьева принимает президент Вильсон. Стороны делают общее заявление для прессы: Россия верна союзническому долгу. Аплодисменты. Коммерсанты из делегации тем временем заключают торговые сделки. Полмиллиарда долларов одолжили Штаты России. Около половины этих средств русская буржуазия к Октябрю успеет освоить. Кстати, Бахметьев, оставшийся в Штатах послом, после Октября переведет несколько десятков миллионов долларов на свой счет. После окончания Гражданской он станет финансировать эмигрантские офицерские организации. Что-то подсказывает: не только по доброй воле. Наверное, бывшему послу решительные офицеры сделали предложение, от которого тот не смог отказаться...
Чтобы не тратить слов, перенесемся на некоторое время вперед. Осень 1919-го. Армия Деникина наползает на Москву. Белые идеологи обдумывают лозунги, которыми можно привлечь симпатии крестьянства. Несомненно, передел земли надо признать свершившимся, и тогда мужики, хватившие лиха при комиссарах, примут белых как освободителей. Два года лишений позади, пора поумнеть. Но землевладельцы неисправимы! Они протащили «закон о третьем снопе», обязывающий крестьян отдавать треть урожая бывшим помещикам в качестве компенсации за «передел». Деникин впоследствии писал, что этот закон его и сгубил. После бесплодных споров белые освободители решают вопросы земельной реформы обсудить после победы, то есть идут на Москву фактически вообще без программы. Но впереди их армии мчатся слухи: помещики с отрядами казаков наезжают в свои бывшие деревни, порют крестьян, взыскивают с них побольше «третьего снопа». Неудивительно, что до Москвы освободители не дошли.
Середина декабря. Армия Деникина не просто отступает — она бежит, как бежал Наполеон в 1812 году. У нее земля горит под ногами. Через два месяца армии не будет. Руководители движения вновь сели обсуждать земельный вопрос. Ну, теперь-то хоть поумнели? Нет, земельно-финансовое лобби стоит на своем. Сейчас армия окопается на Дону, а на следующий год повторит поход на Москву.
Они были обречены...
Белые военные поражаются эгоизму тех, в чьих интересах они проливают кровь. Честный солдат, но слабый администратор и политик, Деникин ищет премьера для своего гражданского правительства — Особого совещания. Кажется, нашел, едет...
«Долго ждали мы прибытия видного сановника — одного из немногих, вынесших с пожарища старой бюрократии репутацию передового человека. Прибыв в Екатеринодар, он представил мне петицию крупной буржуазии о предоставлении ей, под обеспечение захваченных советской властью капиталов, фабрик и латифундий, широкого государственного кредита. Это значило принять на государственное содержание класс крупной буржуазии, в то время как нищая казна наша не могла обеспечить инвалидов, вдов, семьи воинов и чиновников».
Удивительно, насколько похожей становится лексика у Деникина и Ленина, когда речь заходит о тогдашней буржуазии!
На Особом совещании профессор Соколов (умница, ведал у белых агитацией и пропагандой) высказал идею, что власть должна опереться на «консервативные круги, при условии признания ими факта земельной революции». На это главнокомандующий обреченно заметил:
— Нет таких кругов... Буржуи даже «третий сноп» считали уступкой домогательствам черни...
