Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой
Как положительный момент мы с П. С. Фуртом оценили также и то, что в дивизии была создана артиллерийская группа в составе корпусного артполка и двух дивизионов 219-го гаубичного артполка. Юго-восточнее Заславля, по словам Белышева, расположился резерв командира дивизии - 3-й батальон 159-го стрелкового полка и две батареи отдельного противотанкового дивизиона. Здесь же находился и зенитный дивизион. Удивило нас, однако, то, что, хотя дивизия оборонялась по линии старой границы в так называемом Минском укрепленном районе, о его использовании не было сказано ни слова. Член Военного совета армии не преминул заметить это полковнику Белышеву.
- Использовать доты нелегко, а многие и вовсе невозможно,- ответил тот,поскольку демонтированы вооружение и приборы; не функционируют связь, вентиляция и освещение; нет никакой документации по системе огня.
На этом наш разговор оборвался. Частый ружейно-пулеметный огонь раздался на правом фланге 30-го стрелкового полка, на его стыке с 288-м полком. Сюда прорвался взвод мотоциклистов, затем послышался рокот моторов многочисленных немецких танков. Одновременно на восток над нами пронеслась девятка "юнкерсов", вскоре же начался артналет по рубежу 30-го полка.
Этот полк держался героически, ниже я расскажу о мужестве его воинов по архивным данным и рассказам С. И. Иовлева. Не прошел враг и на участке 159-го полка и 108-й стрелковой дивизии. Опасность для Минска назревала на левом фланге обороны 44-го стрелкового корпуса. Как только началось вражеское наступление, сразу же нарушилась связь с 288-м полком. Почти лишенный артиллерии, рассредоточенный на двадцатикилометровом участке, он не смог сдержать натиск танков противника на своем открытом левом фланге. Посланные нами разведчики установили, что несколько десятков танков прорвались через Щедровщину и движутся на Белоручье, угрожая Острошицкому Городку. Минск мог оказаться обойденным с севера, откуда он не был прикрыт, и стать легкой добычей немецких танков. Надо было спешить в Волковичи, чтобы принять меры для предотвращения катастрофы.
Не теряя ни минуты, мы сели в свой броневик и двинулись проселочными дорогами через Ратомку и Мудровку в Волковичи. С нами поехал заместитель комдива по тылу майор Косых. П. С. Фурт стал расспрашивать, как обстоит дело со снабжением соединения всем необходимым для жизни и боя. Косых сказал, что с продовольствием вопрос решен: хлеб дивизия получает на минских хлебозаводах, а мясо, овощи, фураж - в пригородных совхозах. Наиболее острой является проблема боеприпасов. Снаряды имелись лишь при орудиях. Полковую и батальонную артиллерию смогли обеспечить с артсклада пограничных войск, а для двух дивизионных и приданного корпусного артполков найти снаряды пока не удалось. Патронов и ручных гранат достаточно, противотанковых мин нет.
- По инициативе командиров полков Ефремова и Белова,- продолжал майор Косых,- решили применять бутылки с бензином. Бутылки есть в избытке на минском стеклозаводе.
На мой вопрос о том, когда и откуда прибыло соединение, наш спутник сообщил, что части дивизии, стоявшие в начале лета в лагерях близ Дорогобужа, 18 июня были погружены в железнодорожные эшелоны для переброски в район Минска. 22 июня, когда началась война, половина эшелонов соединения все еще находилась в пути, а прибывшие разгрузились на станции Ратомка, расположенной между Минском и Заславлем. 23 июня дивизия получила приказ командира 44-го стрелкового корпуса на занятие обороны.
Прибыв в Волковичи, мы прошли в кабинет комкора 44-го, оборудованный в помещении сельской школы. В. А. Юшкевич отличался броской внешностью: высокого роста, в хорошо сшитом кителе, с орденами Ленина и Красного Знамени на груди. Аккуратно зачесаны вьющиеся волосы. Привлекал открытый и смелый взгляд умных светлых глаз. Прямой нос, мягко очерченный рот и волевой подбородок довершали портрет этого человека, будто бы для того и родившегося, чтобы повелевать и блистать воинской выправкой. Василию Александровичу не исполнилось и сорока пяти, а он прошел уже три войны - первую мировую, гражданскую и антифашистскую в Испании{17}.
Забыв назвать себя, член Военного совета П. С. Фурт сразу же, что называется с порога, спросил комкора:
- Что вы можете предпринять для предотвращения прорыва немцев к Минску с севера?
В ответ прозвучал встречный вопрос, произнесенный невозмутимым тоном:
- С кем имею честь?
Обычного представления В. А. Юшкевичу показалось недостаточно, и он попросил нас предъявить документы. Потом ответил на вопрос П. С. Фурта тоже без каких-либо эмоций:
- Ничего не могу предпринять сверх того, что уже сделал, разрешив Иовлеву выдвинуть усиленный артиллерией полк в полосу правого соседа - 2-го стрелкового корпуса генерала Ермакова. Кстати, он также подчинен 13-й армии.
Мы переглянулись с Порфирием Сергеевичем, и я спросил у комкора, имеется ли у него связь с генералом А. Н. Ермаковым. - Связь есть,- отозвался Юшкевич,- но что толку: Аркадий Николаевич со своим штабом находится в 50 километрах от Минска и, как видно, не может оказать никакого влияния на свою 100-ю дивизию, которая давно уже должна быть в районе Острошицкого Городка.
Мы тут же связались с генералом Ермаковым. От него узнали, что накануне поздним вечером нарочный вручил начальнику штаба 100-й стрелковой дивизии полковнику П. И, Груздеву приказ о немедленном выдвижении соединения на рубеж Острошицкий Городок, Ошмянцы. Однако комдива генерала И. Н. Руссиянова при этом на месте не было, он находился в центральной части города, выполняя одновременно обязанности начальника гарнизона Минска. Положение осложнялось также тем, что ранее 100-я стрелковая дивизия по приказу генерала Д. Г. Павлова была в основном выведена из Уручья, своего довоенного места дислокации, и рассредоточена вдоль западных предместий города.
Предупреждая, видимо, наш вопрос, почему сам комкор находится так далеко от Минска, Аркадий Николаевич объяснил, что он со своим малочисленным штабом по приказу генерала Климовских занят срочным выдвижением 161-й стрелковой дивизии, которой предстоит прикрыть правый фланг минского участка обороны,
- Один пополненный людьми полк дивизии в настоящее время перебрасывается на правый фланг Руссиянова. Вскоре будет пополнен еще один,- заключил он.
- Семен Павлович,- сказал мне член Военного совета,- вы сейчас отправитесь в Минск и обеспечите немедленный вывод дивизии Руссиянова на назначенный ей рубеж.
- Но прежде я хотел бы взглянуть на фотокопию карты, захваченной разведчиками капитана Чумакова,- попросил я.
Юшкевич тут же подвел нас к столу, на котором лежала развернутая трофейная карта - не фотокопия, а подлинник. На ней было показано оперативное построение всей немецкой группы армий "Центр". Особенно четко выделялись направления ударов 2-й и 3-й танковых групп{18}, рубежи выхода их передовых частей по срокам. Впервые я видел вражеский оперативный документ такого значения и оценил его как профессионал: выполнен он был со скрупулезной четкостью и логичностью, хотя в наглядности уступал нашим подобным документам. Но, конечно, отнюдь не это стало главным впечатлением. Перед нами лежал графический план первой наступательной операции группы армий фельдмаршала фон Бока. Мы с Порфирием Сергеевичем буквально впились в него глазами. Ведь он позволял оценить громадные силы врага, наступавшие в полосе нашего фронта, давал возможность в полном объеме понять не только сущность, но и драматизм оперативно-стратегической ситуации на Западном стратегическом направлении, осмыслить коварные и небезосновательные расчеты Гитлера.
