Глеб Елисеев - Лавкрафт
Затем герой замечает, как из воды в центре кратера поднимается почти такое же ужасное создание. «Затем вдруг я увидел его. Поднявшись над темными водами и вызвав этим лишь легкое, почти беззвучное вспенивание, какой-то необычный предмет плавно вошел в поле моего зрения. Громадный, напоминающий Полифема и всем своим видом вызывающий чувство отвращения, он устремился, подобно являющемуся в кошмарных снах чудовищу, к монолиту, обхватил его гигантскими чешуйчатыми руками и склонил к постаменту свою отвратительную голову, издавая при этом какие-то неподдающиеся описанию ритмичные звуки. Наверное, в тот самый момент я и сошел с ума»[51]. Герой приходит в себя в лодке, а вокруг вновь простираются лишь воды океана. Вскоре его подбирает корабль. Рассказчик спасся, но не в состоянии отделаться от воспоминаний об увиденном. Судьба всего человечества предстает перед ним в самом жутком свете: «Я не могу думать о морских глубинах без содрогания, которое вызывают у меня безымянные существа, в этот самый момент, быть может, ползущие и тяжело ступающие по скользкому морскому дну, поклоняющиеся своим древним каменным идолам и вырезающие собственные отвратительные образы на подводных гранитных обелисках. Я мечтаю о том времени, когда они поднимутся над морскими волнами, чтобы схватить своими зловонными когтями и увлечь на дно остатки хилого, истощенного войной человечества, о времени, когда суша скроется под водой и темный океанский простор поднимется среди вселенского кромешного ада»[52].
Герой «Дагона» находит спасение только в регулярных приемах морфия. Постепенно ему начинает казаться, что подводный монстр преследует его и на суше, а потому он решает покончить жизнь самоубийством. Текст завершается истерическим воплем персонажа: «Конец близок. Я слышу шум у двери, как будто снаружи об нее бьется какое-то тяжелое скользкое тело. Оно не должно застать меня здесь. Боже, эта рука! Окно! Скорее к окну!»[53]
«Дагон» относится к тем лавкрафтовским рассказам, в которых утверждается, что некое запретное знание способно свести человека с ума или вообще уничтожить. (Эта тема позднее станет крайне важной для творчества фантаста.) Также Лавкрафт впервые поднял здесь идею угрозы человечеству со стороны неких странных, почти потусторонних существ, обитающих в сокровенных местах Земли или космоса. Как отмечали многие исследователи, именно в этом рассказе явственно прозвучала и тема осознания необыкновенной древности мира и незначительности роли человека в нем.
Сам Лавкрафт относил «Дагон» и «Склеп» к историям об ужасных галлюцинациях. В реальности чудовищный монстр не покидал морского дна, а героя убило собственное безумие. Да и в целом рассказ можно трактовать как галлюцинацию, вызванную одиночеством и страданиями главного персонажа, находящегося посреди моря в пустой шлюпке.
Но, с другой стороны, «Дагон» не случайно оказался в сознании читателей тесно связан с другими произведениями Лавкрафта, повествующими вовсе не о воображаемых, а о якобы вполне реальных монстрах. Он легко воспринимается как строгий отчет о столкновении героя с потусторонним злом, угрожающим не только одному персонажу, но и всем обитателям Земли.
Среди литературных произведений, возможно, повлиявших на замысел «Дагона», исследователи справедливо отмечают «Рыбоголового» Ирвина Кобба — историю о рыбочеловеке, обитающем в таинственном озере. Она была опубликована в «Аргози» в 1913 г. Также на воображение Лавкрафта могли воздействовать «Пеллюсидар» Э.Р. Берроуза, где упоминаются разумные подводные существа, «Демон моря» В. Руссо и «Лунная заводь» А. Меррита, в которой действует некая амфибийная раса «Акка», скрывающаяся под землей. Но все эти литературные параллели оказали на «Дагона» лишь косвенное и неопределяющее влияние.
В июле 1917 г. рассказ «Склеп» был принят У.П. Куком для «Вагранта», но издан был лишь в марте 1922 г. «Дагону» сначала повезло вроде бы больше — его взялся напечатать любительский журнал «Финикиец». Однако публикация почему-то не состоялась, и рассказ вышел в том же «Вагранте» в ноябре 1919 г.
В 1917 г. Лавкрафт также написал рассказ «Воспоминания о докторе Сэмюэле Джонсоне». Эта историческая миниатюра появилась в семнадцатом номере «Юнайтед Аматер» под псевдонимом Хэмфри Литтлуит. Здесь Лавкрафт пересказал часть воспоминаний о С. Джонсоне, взятых из самых разных исторических источников, имитируя при этом стиль авторов XVIII в.
Только через год начинающий фантаст создал очередной рассказ на сверхъестественную тему. Это «Полярная звезда», вначале которой герою-рассказчику снится причудливый сон. Ему кажется, что он обитает в некоей стране Аомар, в городе Олатое, которому грозит нападение племени желтокожих уродцев и извергов. Герой, в отличие от других ломарцев, не взят в действующую армию. Однако у него есть своя важная миссия — он должен находиться на вершине дозорной башни, чтобы вовремя предупредить горожан о возможной опасности. В критический момент битвы он видит Полярную звезду и под влиянием ее света впадает в гипнотический транс: «Моя отяжелевшая голова упала на грудь, и когда я устремил свой взор вверх, а это было уже во сне, то увидал, что Полярная звезда насмешливо смотрела на меня в окно; она висела так высоко над горизонтом, что ее не могли скрыть огромные, узловатые ветви деревьев, которые, сгибаясь под ураганным ветром, шумели листвою над угрюмым болотом. Все это происходило во сне, и я до сих пор не очнулся от него»[54]. В итоге враги захватывают город Олатое.
Герой приходит в себя в нашем мире, и ему говорят, что никакой страны Ломар никогда не существовало. Его собеседники также утверждают, «что в тех краях, где Полярная звезда сияет высоко в небе, а красный Альдебаран медленно оборачивается по самому краю небосвода, нет и никогда не было ничего, кроме тысячелетних льдов и снегов и что здесь никогда не обитало никакой иной расы, кроме приземистых существ с желтой, отполированной жестокими ледяными ветрами кожей и что существа эти называются эскимосами»[55].
Эту историю обычно относят к так называемому «сновидческому циклу», однако само выделение такой группы текстов в творчестве Лавкрафта выглядит весьма сомнительным. Наиболее любопытным элементом в рассказе, возникшим, видимо, походя и совершенно случайно, стало упоминание неких Пнакотических (или Пнакотикских) рукописей, которые читает главный герой. Так Лавкрафт начал придумывать никогда не существовавшие оккультные книги, якобы содержащие тайны, недоступные современному человечеству. Это положило начало целой интеллектуальной игре в виртуальную библиотеку «сокровенных знаний», которая долгие годы будет развлекать и самого писателя, и некоторых его друзей.
