Валерия Добрава - Анна Ярославна. Русская королева Франции
– Ради вас я это и делаю, – Генрих поцеловал мокрые глаза своей супруги. – Прощайте! Я вернусь сразу, как только все устрою.
Король попрощался с детьми. Зашел в комнату к выздоравливающей дочке и в детскую к малышу Гуго. Филипп вышел проводить отца на улицу. Он стоял рядом с матерью и смотрел, как Генрих исчезает в утреннем тумане.
На следующий день весь двор переехал в Париж. И наступили долгие часы ожидания вестей от короля. Но все затихло. Никто ничего не знал. Даже слухи примолкли. Или их скрывали от Анны. Она не находила себе места, бродя из угла в угол. Готье тенью ходил за ней по пятам, а Агнесс периодически заглядывала, удостоверяясь, что все в порядке.
Но в тот момент Генрих уже был мертв. Он умер через четыре дня после своего отъезда. Внезапно. Во сне. У него отказало сердце, не выдержав последних переживаний. Его бездыханное тело обнаружил Гослен де Шони. И теперь вез его к жене и детям. Никто не хотел бы быть вестником смерти. Но тут уже ничего не поделаешь. Генрих был бы рад узнать, что в последний путь его сопровождает верный слуга и друг. Как ни странно, Роберт, услыхав о смерти брата, не возликовал и не стал претендовать на престол. Он послал свои соболезнования и извинения в том, что стал невольным или вольным виновником смерти Генриха. Гослен отправил гонца и во Фландрию к Бодуэну. Лишь в Париже ничего не знали. Преданный де Шони хотел, чтобы Анна услышала все из его уст.
– Черт побери, рыцарь я или нет? Или стал уже толстым бароном, разводящим кур и виноградники? – кряхтел он, пробираясь по топким трясинам, ведя усталую лошадь под уздцы. Позади него тряслась повозка с венценосным телом. – И как я все это сообщу королеве? Надо сперва к Агнесс. Но как? Куда я повозку скрою? Выбегут ведь, рыдать начнут.
Женских слез рыцарь боялся пуще всего на свете. Ему повезло, что его жена была не мастерица пускать бесполезную воду из глаз, как она выражалась. Ни разу не увидел он у своей супруги ни единой слезинки. Но и поводов у нее к тому, скажем прямо, при втором муже не было. Предупредительный, нежный, хозяйственный. Конечно, сам Гослен себя таким не считал. Каждую секунду совместной с Агнесс жизни он недоумевал, почему она выбрала его, за что полюбила.
Леса скоро закончились, и рыцарь выбрался на проселочную дорогу, прямиком ведущую в Париж. И к ночи странная процессия остановилась у замковых ворот.
– Кто ты? И чего тебе надо? – не узнал Гослена охранник. И неудивительно: рыцарь был в оборванной одежде и настолько грязным лицом, что одни глаза сверкали из-под насупленных бровей.
– Давай, Жак, открывай! Некогда мне тут с тобой препираться. У меня важные новости для королевы.
Тут взгляд Жака упал на повозку, накрытую каким-то тряпьем.
– Эй, Гослен, не хочешь же ты сказать…
– Нет, я ничего тебе не хочу сказать!
Ворота открылись, и рыцарь продолжил свое неспешное шествие. Через несколько минут уже весь город знал печальную новость. А Анна с сухими глазами стояла у бездыханного тела своего мужа.
– Пойдемте, моя дорогая. Вам не стоит на это смотреть, – уговаривал ее Готье, потому что король представлял сейчас собой весьма пугающее зрелище – за долгий путь, что он проделал в повозке, его одежда измялась, лицо оплыло и посинело, а тело источало омерзительный запах разложения. – Сейчас придут женщины, которые приведут его в порядок. Тогда вы сможете с ним попрощаться и позвать детей. Филипп все равно уже обо всем знает.
– В этой стране невозможно что-либо скрыть, – негромко сказала Анна. Она взяла в ладони мертвое лицо и поцеловала прямо в губы. – Нет ничего отвратительного в смерти, Готье. Оно есть в жизни. Генрих был мне хорошим мужем. Моим единственным, первым и последним мужчиной. Теперь у меня остались только дети. И пока они нуждаются во мне, я буду рядом.
Анна бросила последний взгляд на мужа и ушла. Готье еще немного постоял.
– Знал ли ты, что владеешь самой невероятной женщиной на свете? Ценил ли ты это так, как ценил бы я? Но даже сейчас, когда ты лежишь тут на столе, лишенный жизни, у тебя на нее больше прав, чем у меня когда-либо было, есть и будет. Что ж, я готов довольствоваться малым, крохами с царского стола.
Готье, взмахнув черной сутаной, как крылом, тоже ушел. Король лежал в полном одиночестве, пока его вдруг не навестил совершенно неожиданный посетитель. Филипп подошел к отцу и бесстрастно оглядел его.
– Филипп, что ты здесь делаешь? – крикнула заглянувшая Агнесс. – Ну-ка быстро уходи отсюда.
Мальчик постоял еще немного, показывая, что уходит не по принуждению, а по своей воле.
– Прощай, папа.
Все близкие друзья собрались у Анны в комнате: епископ Готье, Агнесс в траурном платье и Бодуэн, лишь накануне прискакавший из Фландрии.
– Анна, вы являетесь опекуном своего сына. Я здесь присутствую только для того, чтобы поддержать ваш авторитет. Вы же знаете, насколько придирчивы и церковь, и власть к формальностям. Они бы не потерпели правителя-женщины, – говорил Бодуэн, положив свою широкую руку на руки Анны.
– Да, действительно, Анна, подумайте, какой простор для действия. Вы сможете сделать эту страну лучше, как мы с вами когда-то мечтали, – увещевал в свою очередь Готье.
А Агнесс просто обняла свою подругу. Они все вместе пытались вывести королеву из того состояния отрешенности, в которое она впала после смерти короля. Ей не хотелось ни есть, ни пить, не гулять с детьми. Эмма постоянно звала папу и спрашивала, где он, потому что старший братик Филипп говорит страшные вещи. Он говорит, что папа больше никогда не вернется, что он глубоко-глубоко под землей и его поедают огромные белые черви.
Агнесс с трудом успокоила девочку, заверив, что папа на небесах гуляет с ее братиком Робертом, и что ангелы поют им свои прекрасные песни. Малыш Гуго в свои три года хоть и не понимал пока еще ничего, но все чувствовал и капризничал, и плакал, требуя маму. А мама проходила мимо, не замечая просьб своих детей. Агнесс было настолько больно это видеть, что она со своими детьми практически поселилась во дворце. Ее старший сын Ричард и Эмма всегда хорошо ладили, а сейчас они настолько сдружились, что практически не расставались. Ричард так трогательно ухаживал за девочкой, что все умилялись, глядя на эту пару. Особенно завистливые придворные распускали слухи, что Агнесс специально через своего сына завлекает королевскую дочь, чтобы возвыситься в будущем.
– Вот увидите, она хочет поженить их.
– Но это невозможно. Такой брак не одобрит никто. И в первую очередь сам Филипп, когда вырастет, будет против. Его сестра должна будет династическим браком соединить его с одним из соседних королевских домов. Так делается всегда.
