Александр Соскин - Лев Яшин. Легендарный вратарь
Государственная лояльность ничуть не избавила Яшина от чиновничьих отлупов, черствости, равнодушия, а бывало – прямых измывательств. Так уж было заведено: одной рукой власть осыпала наградами, а другой третировала, устраивала всякие пакости – крупные и мелкие. Как и многим другим лучшим людям страны. Некоторых попросту травила, как, например, лауреата шести Сталинских премий композитора Сергея Прокофьева. У музыкальных критиков, однако, хватает ума не акцентировать внимание даже на том, что тот пресмыкался перед властью. Потому что был гений, загнанный в угол. Но Яшин-то не пресмыкался – и условия со сталинских времен изменились, и характер был не тот: говорил напрямоту В постфутбольные годы, вращаясь в спортивно-бюрократических кругах и поднаторев, – более взвешенно (хотя Михаил
Якушин считал, что никаким не был дипломатом), но все равно резал правду. Злопамятные функционеры этого не прощали, да и просто куражились, показывая, кто хозяева положения – они, чинуши, или ходившие под их пятой всеобщие «любимчики». И несмотря на это, Яшин схлопотал от отдельных футбольных критиков.
«Кто нами руководит?» – не однажды и не только своими неприятностями возбуждался Яшин. Иной раз на людях принимался так костерить родимую бюрократию, что близкие друзья опасались вызова куда следует и расправы за антисоветчину, но доносчики вокруг него не водились. Пренебрежение к людям, унижение человеческого достоинства, которое время от времени познавал на своей шкуре и других судьбах, тех же инвалидов-афганцев, оказавшихся соседями по больничной палате, доставляли ему невыносимую душевную боль. А как защищал несправедливо обиженных, в том числе братьев-футболистов! Все бы были такими «номенклатурщиками»…
Заделавшись чуть ли не штатным биографом Валерия Воронина и Эдуарда Стрельцова, Нилин считает нужным возвышать эти и без того значительные фигуры почему-то за счет Льва Яшина. Противопоставлять крупные личности – самое последнее дело. Никто ведь из серьезных людей не стал бы укорять Станиславского Мейерхольдом, Толстого – Достоевским, Ботвинника – Каспаровым и наоборот. Все они насколько великие, настолько же и разные. А Яшина почему-то надо стравливать то со Стрельцовым, то с Ворониным, даже с Владиславом Третьяком.
Что удивительно, нелепость противопоставления крупных фигур сознает… сам Нилин. Разбирая соперничество замечательной пары тренеров Бориса Аркадьева и Михаила Якушина, он пишет в книге «XX век. Спорт» (2005): «Сравнивать тренеров-соперников, даже абстрагируясь от результатов, нелепо. Не сравнивают же серьезные читатели Льва Толстого с Достоевским. Одним один близок, другим – другой». А вот футбольных великанов, замечает в другом месте, в новые времена сталкивают лбами, и на этом неблагодарном поприще прежние власти получили достойную смену в лице тех самых «полемистов-вольнодумцев».
В фильме «Вижу поле» (1991) закадровый голос знакомого автора даже сожалеет, что «старались отдалить друг от друга двух великих футболистов, одного официально признанного, другого пребывавшего в неофициальной опале, но они глубоко уважали друга друга». Яшин со Стрельцовым действительно испытывали друг к другу симпатии и профессиональное уважение. На практике оно выливалось в тщательное продумывание и особую подготовку к взаимному противостоянию на поле.
Знаменитый стрельцовский пас пяткой, давно уже ставший достоянием любого мало-мальски приличного игрока, по его собственному признанию, был введен в обиход благодаря Яшину. Получился он первый раз спонтанно, когда таранный центрфорвард «Торпедо» таким непривычным тогда способом неожиданно отбросил мяч назад под удар Валентину Иванову, и им наконец удалось обхитрить непробиваемого Яшина. Стрельцов, на радостях обнимая партнера, тогда даже воскликнул: «Вот как только можно Леве забивать!»
Я бы осмелился сказать даже, что Стрельцов относился к Яшину трепетно, не скрывая тяги к завидной личности, по-человечески и по-спортивному привлекавшей тем, что самому ему не было отпущено собственным характером. Неоднократно признавался в преклонении перед Яшиным и Воронин. Случилось даже – в разговоре со мной, хотя были еле знакомы.
Я наткнулся на Валерия в стокгольмском супермаркете за день до игры на Кубок Европы Швеция – СССР. Это был май 1964 года. Помню, он был ограничен во времени и попросил найти в необъятном магазине отдел, где продавались «болоньи» (вошедшие в моду плащи из водоотталкивающей синтетики) – хотел купить для матери. В беготне по этажам я успел среди прочего спросить, не намерен ли Воронин больше внимания уделять защите – что-то пробубнил ему о беспокойстве за тылы. «Но там же Яшин!» – обнажил свои идеальные зубы писаный красавец, удивляясь моей непонятливости.
В том же, 1964 году, вернувшись из Копенгагена, где вместе с Яшиным играл за сборную Европы против сборной Скандинавии (4:2), в редакции «Футбола» расточал в моем присутствии своему напарнику по поездке щедрые комплименты за «немыслимые мячи», которые тот взял. Не забывал и товарищескую поддержку совсем уж необычного рода, которую получил от Льва, когда в 1969 году после автокатастрофы и тяжелой операции вновь появился в матче «Динамо» – «Торпедо». В тоннеле перед выходом на поле, когда Яшин увидел изуродованное, неузнаваемое лицо и жалкий, растерянный взгляд бывшего партнера по сборной, сочувствие так обожгло его, что, наверное, первый и последний раз человеческие эмоции подмяли под себя спортивную принципиальность, и динамовский ас произнес:
– Валера, один от тебя пропущу, но больше никак не могу…
Не знаю, был ли Яшин способен пропустить мяч сознательно, но его человеческий порыв мог проникнуть в подкорку, а с другой стороны, штрафной удар Воронина представлялся достаточно сложным для вратаря. Так или иначе, обещание Яшина оказалось выполненным, хотя гол поставил динамовцев в положение проигрывающих – 0:1, правда, конечный результат все же оказался в их пользу – 4:2. Сдается мне, что и в загубленном, испитом состоянии душа этого несчастного человека хранила пожизненную благодарность Яшину.
«На вратарском посту кроссы и рывки, может, и не нужны были в таких объемах, как полевым игрокам, но Яшин считал полезным вариться в общей каше…». На снимке: круги вокруг поля наматывают (слева направо) В.Воронин, Л.Яшин, Г.Хусаинов, И.Численко. 1964 г.
Однако дружески-уважительное, а то и почтительное отношение Воронина и Стрельцова к своему спортивному оппоненту – их «душеприказчику» не указ. Оплакивая крокодиловыми слезами попытки отдаления гигантов друг от друга, тот в своих сочинениях сам усердно разводит по разным углам «народного» Стрельцова с «официозным» Яшиным. Да еще как: «Возвращение Стрельцова в 60-е годы не могло не отодвинуть Яшина в болелыцицком признании. Официоз Яшину только мешал, а «недодача» властей продолжению славы Эдуарда только способствовала». И еще: «Стрельцов вернул футболу аншлаги».
