Алена Стерлигова - Мужем битая… Что мне пришлось пережить с Германом Стерлиговым
Здесь тоже, как и в Слободе, много зверья, часто прямо к забору подходит лосиха с лосенком, то увидишь сидящего на пригорке зайца, очень много кабанов. У нас в колодце очень вкусная вода, я только здесь поняла, что простая вода может доставлять такое удовольствие.
В отличие от Слободы здесь есть дорога и свет. Так что теперь у меня есть горячая вода и стиральная машина. Но мы здесь также независимы от цивилизации. В прошлую морозную зиму, когда шел ледяной дождь, и почти все Подмосковье осталось без света, и люди просто мерзли, так как сразу перестало работать отопление, а в основном ведь везде электрические плиты, и нельзя было даже приготовить себе еду. Я уже не говорю, что без света сразу вышла из строя канализация и водопровод. А мы ничего подобного не почувствовали. У нас горела печь, давая нам тепло и уют, на ней же я готовила, впрочем, как и всегда, еду. Горели свечи, у нас в гостиной большая подвесная люстра со свечами, не говоря уже о многочисленных подсвечниках. Так что живой мерцающий свет от настоящих восковых свечей освещал весь наш дом. А воды предостаточно в колодце. Так что живя в своем доме (именно в доме, а не в коттедже, практически ничем не отличающимся от квартиры), ты совершенно независим от катаклизм, связанных с цивилизацией. И какие бы кризисы ни потрясали страну, чтобы ни происходило с твоим бизнесом, если он имеется, имея землю, а следовательно, и огород, имея свою скотину и птицу, слово «голод» для тебя не имеет значение. Не говоря уже, что на крайний случай у тебя рядом лес, в котором водится и лось, и разная дичь, и есть пруд, куда можно поставить сеть, а летом есть и грибы, и ягоды, у тебя есть колодец с водой и печь, которая тебя греет, и это все в совокупности дает тебе настоящее понимание стабильности и уверенности, что ты крепко стоишь на ногах.
Глава 30
Ночные посетители
В нашей жизни было много происшествий, из которых можно было бы состряпать детективные рассказы. Взять хотя бы пожар в Слободе, когда поджигатели, которые приехали на место своего злодеяния на шишиге (это одна из немногих машин, которые проходили по нашему бездорожью), и когда они уже скрывались с места преступления, то застряли и долго буксовали, никак не могли выехать. Это мы уже обнаружили, расследуя происшествие, и представляли, как им было страшно, ведь если бы у них не получилось выехать, то они не могли не понимать, какая их ожидает расправа по горячим следам. Или как там же, некоторое время спустя, уже летом, нам отравили собаку, кавказскую овчарку, названную в честь нашей первой собаки Алисой. Отравитель сделал целое лежбище, которое мы потом обнаружили, откуда вел за нами наблюдение и, дождавшись, когда никого не осталось на хозяйстве, муж уехал в Москву, а я со всеми детьми ушла за грибами, отравил нам собаку каким-то сильнодействующим ядом. Такого действия, что она разложилась за считанные часы. Надо отметить, что все происшествия всегда происходили, когда муж отсутствовал.
Еще у нас были две детективные истории, связанные с ночными гостями: одна еще на Рублевке, а другая уже в доме на Риге. На Рублевке дело было так. Шла предвыборная президентская кампания, в которой принимал участие Герман. Он, как правило, приезжал очень поздно, и я, уложив детей в их детских комнатках, сама дремала на диванчике в гостиной, поджидая возвращения мужа с работы. И вот обычный вечер, дети спят, я дремлю на диване в гостиной, и вдруг меня будят три удара в дверь, «тук, тук, тук». А это наш условный сигнал, что стучат свои. Я вскакиваю, не спрашивая, открываю дверь, никого нет, где-то вдали вижу отъезжающую машину. Тихо идет снег, красиво переливаясь в лунном свете. Ну, думаю, померещилось, перепутала, наверное, виденное во сне с явью. Через двадцать минут приехал Герман. Ничего настораживающего в происшедшем я не нашла и сообщать о своих «глюках» мужу не стала. Прошла неделя, вечер, я опять дремлю на диване, дожидаясь мужа. Дети спят по своим комнаткам, и в доме наступила тишина. Вдруг сквозь сон мне послышался неясный шум снизу, но я не придала этому значения, так как всегда, чтобы еще больше не бояться, прячу, как страус, голову в песок, сваливая все шорохи, которые мне вдруг слышатся, на естественные причины, боясь допустить в голове что-либо другое, чтобы не сидеть и не дрожать от страха. Наконец-то приезжает Герман, его водитель Ваня занес какие-то вещи из машины, распрощался и уехал. Мы отправились на кухню, я стала кормить Германа ужином, вдруг раздается тройной стук в окно, я пошла посмотреть, кто стучит, в полной уверенности, что в такой час из своих может быть только водитель мужа, который может что-то забыл вынуть из машины. Но посмотрев в окно, через которое была видна входная дверь снаружи, никого не увидела. Но сейчас на глюки не спишешь, слышали стук мы уже вдвоем и совершенно отчетливо.
Подошедший из кухни муж прошел сразу к входной двери и обнаружил, что она открыта изнутри. Выглянув на улицу, он ничего и никого не обнаружил. Крикнул собаку, у нас тогда была московская сторожевая по кличке Плюша. Собака с небольшой задержкой, но подбежала. Получалось, что эти люди были у нас дома еще до приезда мужа и где-то хоронились, а когда он приехал и мы с ним прошли на кухню, вылезли из своего убежища, открыли закрытую изнутри на засов дверь, вышли, постучали в окно и быстро скрылись. Причем собака не стала им помехой и даже не подала голоса.
Скорее всего, отсиживались они до приезда мужа у нас в цокольном этаже, откуда наверх, прямо в гостиную, из который был выход в прихожую, шла винтовая лестница. Понятным становился теперь услышанный мной несколько часов назад шум из полуподвального этажа. У Германа на следующий день с раннего утра должна была быть пресс-конференция по озвучиванию своей предвыборной программы, но вместо того, чтобы отдохнуть и выспаться перед завтрашним мероприятием, он провел это время в обеспечении нашей безопасности, так как я боялась уже оставаться с детьми дома. После таких случаев какое-то время, как правило, побаиваешься, прислушиваешься к шорохам, придавая им особое значение и проявляя повышенную бдительность, а затем все забывается, и я опять выбираю позицию «страуса».
А второй ночной визит произошел уже в новом доме на Риге, мы тогда жили еще все в одном доме, который сейчас является женской половиной, на которой я обитаю.
Первый этаж этого дома представлял собой жилое помещение, состоящее как бы из двух частей, соответственно топившееся двумя самостоятельными печами. Первая часть состояла из прихожей, обставленной соответствующей для такого рода комнаты мебелью, и стоящим слева от входной двери массивным стальным сейфом, детской комнаты, где спали все мальчишки на самодельных, сделанных из осины двухъярусных кроватях, холла, откуда двери вели в туалет, ванную комнату и в большую комнату. Также из холла шла красивая широкая лестница на второй этаж. Вторая часть представляла собой комнату площадью сто квадратных метров со стоявшей посередине русской печкой. Печь делила комнату как бы на четыре зоны: кухня, столовая, гостиная и библиотечная. И вот в один из осенних вечеров, уложив малышню спать в детской, я со старшими детьми уютно разместилась возле горящей и весело потрескивающей дровами печи. Мы вели оживленную беседу, была какая-то интересная тема, и все желали высказаться, гвалт стоял еще тот, так как все в нашем семействе отличаются громким голосом, и чем-то мы напоминаем итальянское семейство. Поэтому, чтобы наши дебаты не разбудили спящих Пантелеймона и Михея, я прикрыла дверь в нашей комнате.
