Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии
«Жизнь в Пятигорске была веселая, полная провинциальной простоты, – читаем у П. А. Висковатова. – Захочется потанцевать – сложатся, пригласят музыку с бульвара в гостиницу Найтаки – и приглашает каждый своих знакомых на танцы, прямо с прогулки, в простых туалетах. Танцевали знакомые с не знакомыми, как члены одной семьи… Ездили или в колонию Каррас, верстах в семи от Пятигорска, или на Перкальскую скалу, место на склоне лесистого Машука, где стояла сторожка и жил сторож Перкальский… Ездили и к „провалу“, воронкообразной пропасти на скате Машука, глубиною сажен в 15-ть, на дне которой находится глубокий бассейн серной воды… Случалось, что затейники покрывали „провал“ досками, и на них давались импровизованные балы».
У Мартьянова читаем: «Число лиц, теснившихся вокруг поэта, было велико. Все они ехали в Пятигорск, чтобы отдохнуть, пожить, запастись новыми силами для службы отчизне в канцеляриях или на поле брани. Все они… спешили воспользоваться всеми теми удовольствиями, которые могла предоставить ими „водяная жизнь“.
…все свободное время (а его было немало) молодежь употребляла на пикники, прогулки и „плясы“, плясы без конца, где только возможно: у „хозяек ли вод“ или на импровизированных балах и вечерах в гостинице Найтаки и других благодатных уголках. …Лермонтов, всегда веселый, внимательный и услужливый, был душой общества. Он дирижировал удовольствиями и часто сам принимал в них участие. Его разговор был занимателен, анекдоты смешны, шутки остры».
Эстафету повествования о развеселой жизни Лермонтова на Водах век девятнадцатый передал следующему столетию. Вот на выборку несколько описаний пятигорской жизни Лермонтова в сочинениях века двадцатого.
Л. Семенов: «Лермонтов имел в Пятигорске много знакомых, с которыми встречался на прогулках, пикниках и вечерах… Молодежь, в среде которой часто встречали Лермонтова, проводила время в различных развлечениях, и многим казалось, что поэт ничем как будто бы и не выделяется в этом обществе.
Живя в Пятигорске, Лермонтов бывал в домах Верзилина, генеральши Е. И. Мерлини, у Озерских и других лиц, посещал Железноводск и другие окрестные места…»
М. Николева: «Около Лермонтова сгруппировалась компания веселой, живой молодежи, которая явилась в Пятигорск не столько для лечения, сколько чтобы отдохнуть и приятно провести время, и зажила весело и беззаботно… Каждый вечер компания предпринимала какое-нибудь развлечение – пикники, прогулки, кавалькады, вечеринки с пением. Чаще всего молодежь сходилась в гостеприимном доме генерала Верзилина».
Минул век двадцатый. Эстафету принял нынешний.
Ю. Беличенко: «Компании любили конные или в экипажах прогулки, чаще всего в расположенный неподалеку и почти целиком укрытый в густом лесу Железноводск, славящийся целительными железными источниками. На половине пути туда лежала немецкая колония Каррас, или, в просторечии, Шотландка, где часто устраивались обеды или ужины, которые тут и вкусны, и недороги. Еще ближе к Пятигорску было другое место, нередко выбираемое для пикников. Там над лесистой дорогой стояла как бы отделившаяся от Машука скала, в окрестностях которой поселился старик Перкальский, всегда готовый услужить приезжающим на пикник посудой и иной кухонной утварью и тем обретающий средства на жизнь».
М. Давидов: «И не только больных привлекал этот небольшой городок с волшебными целебными источниками, способными, как казалось, воскресить мертвых. В Пятигорске была веселая, привольная жизнь, а нравы были просты. Сюда стекались кавказские офицеры в свободное от боевых действий время, в отпуск и частенько даже самовольно. Аристократы и люди попроще со всей России стали находить удовольствие в поездках для отдыха и всевозможных увеселений в этот райский уголок земли. Очаровательные барышни устремлялись сюда в поисках счастья и приключений. Помимо прочего, Пятигорск слыл тогда городком картежным, вроде кавказского Монако».
Как видим, из года в год, и даже из века в век повторяется все то же: цитаты из одних и тех же источников (прямые или раскавыченные), в крайнем случае – вольный пересказ их, а в результате – вертится все то же «кольцо», показывая нам балы, пикники, кавалькады, карты, посещение домов Верзилиных и Мерлини. И почти никто не задумывается, только ли это было в пятигорской жизни Лермонтова? Никто не пытается оценить, насколько соответствуют истине сведения о разгульной жизни поэта, сообщенные современниками и повторяемые позднейшими авторами.
Попытаемся все же заглянуть за густой частокол пикников, кавалькад, пиров и танцевальных вечеров, которым огородили Михаила Юрьевича свидетели его последних дней в Пятигорске. Что увидим там? Прежде всего то, что официально Лермонтов приехал в Пятигорск для лечения. Не заниматься им, объявив по начальству о своей крайней нужде в пользовании водами, он попросту не мог. Да и не то было у Михаила Юрьевича здоровье, чтобы пренебрегать поправкой его, оказавшись на курорте.
Ну а курортное лечение, как известно, дело серьезное, хлопотное, долгое. Согласно записям в «Книге Дирекции Кавказских Минеральных Вод на записку прихода и расхода купаленных билетов», в конце мая и в течение июня 1841 года «г. поручик Лермонтов» четыре раза приобретал билеты в Сабанеевские и Варвациевские ванны Пятигорска, общим числом двадцать пять. А за половину июля ему же было продано девять билетов в Калмыцкие ванны Железноводска. То есть, если уж не ежедневно, то почти ежедневно ему приходилось принимать ванны. А каждая из них, если учитывать довольно долгое ожидание своей очереди (тем летом в ванных заведениях Пятигорска действовало всего около полусотни кабин – на более чем тысячу лечащихся) и отдых после процедуры, отнимала не один час. Добавим к этому обязательное питье дважды в день минеральной воды, которое сопровождалось длительной прогулкой близ источника и повторными подходами к нему. Суммировав эти часы, потраченные Лермонтовым на поправку своего здоровья, подумаем, много ли у него оставалось времени на пикники и кавалькады?
Конечно, можно было и в оставшееся время с головой нырнуть в вихрь курортных развлечений и забав. Да только не было ли у поэта, кроме них, интересов другого рода? Конечно, были. К сожалению, свидетельств тому сохранилось не много. Их приходится старательно отыскивать в привычном перечне «балов и пикников». Вот, скажем, в уже цитировавшихся воспоминаниях Эмилии Шан-Гирей среди упоминаний о кавалькадах, танцах и играх в кошки-мышки находим: «Бывало, сестра заиграет на пианино, а он подсядет, свесит голову на грудь и сидит так неподвижно час и два. Никому он не мешает, никто его и не тревожит».
