Павел Глоба - Знаменитые Скорпионы
Ситуация стала меняться к лучшему, когда 14-летний Миша внезапно заболел искусством. В их доме работал кружок самодеятельности, куда Миша однажды зашел случайно, от нечего делать. Увиденное настолько потрясло его, что он решил записаться в «артисты». В кружке он прозанимался несколько лет. Затем, когда уже работал монтером в том же ЦУМе, Глузский попал в Театр рабочей молодежи (ТРАМ), которым руководил актер мхатовской школы Константин Сергеевич Ратомский. На сцене ТРАМа Глузский переиграл всех «классических стариков»: помещика Бадаева в «Лесе», скрягу Крутицкого в пьесе «Не было ни гроша, да вдруг алтын», доктора Бублика в пьесе А. Корнейчука «Платон Кречет». Сослуживцы Глузского по ЦУМу, которые составляли основной контингент зрителей ТРАМа, были в восторге от его игры и дружно советовали ему идти дальше — стать профессиональным артистом. Он этому совету внял, но его постигло разочарование — во всех коллективах дело заканчивалось провалом. Он даже не смог пройти конкурс статистов в Художественном театре.
М. Глузский вспоминает: «И вот тут-то я впервые задумался: «А может быть, я делаю что-то не то?» И вдруг понял: играя в нашем самодеятельном театре, я все время кого-то изображал, а меня же самого, с моими взглядами, характером, темпераментом, на сцене нет… Ведь поступал-то я с монологами своих «стариков». Вы только представьте себе, как молодой юноша кривляется перед приемной комиссией, горбится, кряхтит, откашливается… В общем, я до того допоступался, что уволился с работы и начал готовить новый репертуар, специально для институтской комиссии — басню Крылова, рассказ Чехова. Старался вовсю, чтобы выглядело очень серьезно, по-настоящему, как мне тогда казалось, — художественно. А тем временем приемные экзамены-то закончились, осень наступила (дело происходило в 1936 году. — Ф. Р. ). Поздняя осень. Только в конце октября случайно я увидел маленькие афишки-объявления о дополнительном наборе в Школу киноактера при киностудии «Мосфильм». Возглавлял ее Михаил Михайлович Тарханов. И я показал то, что приготовил. Мне казалось, что я на высоте. Но кончилось тем, что Николай Сергеевич Плотников, один из руководителей курса, выслушал мою серьезную, академическую вступительную программу и сказал: «Ну а теперь давай-ка Зощенко прочти!» Я прочел, и меня взяли…»
Отметим, что Н. С. Плотников был астрологическим «родственником» нашего героя — тоже Скорпионом (родился 5 ноября 1897 года, Скорпион-Петух). В те годы он был известен по ролям кинозлодеев, вроде кулака в «Ленине в 1918 году» (1939), красавчика Смита в «Белом клыке» (1946) и др.
Но вернемся к герою нашего рассказа.
Стоило Глузскому поступить в вуз, как от его былого рвения не осталось и следа. Видимо, уверовав в то, что дело сделано, он стал учиться спустя рукава, думал о чем угодно, только не об учебе. Вскоре он стал считаться в школе одним из первых модников — отрастил огромный чуб (последний писк тогдашней моды), облачился в свободный пиджак и широкие брюки. Директорат и преподаватели уставали делать ему замечания за внешний вид, а Глузскому хоть бы хны — он был уверен, что никаких серьезных санкций против него применить не посмеют. Вспомним характеристику Скорпиона-Лошади: «Это Лошадь монгольского типа, дикая, свободная, подчиняющаяся такому же сильному наезднику, как и она сама. Она замкнута на себе, на своих проблемах, хотя очень хорошо понимает слабость и силу окружающих. Ее невозможно переубедить, у нее собственное мнение обо всем, она живет по своему кодексу».
Однако Глузский явно переусердствовал в своей строптивости. Чашу терпения директората переполнила очередная выходка Михаила. Однажды, после того как преподаватель одной из дисциплин в сотый раз прочитал ему нотацию о его прическе, Глузский дома густо намазал волосы репейным маслом и в таком виде явился на занятия. За это было решено отчислить его из школы.
Когда Глузский понял, что с ним не шутят и приказ об отчислении действительно готовится в недрах директората, его охватило смятение. Такого поворота событий он просто не ожидал. Он настолько привык к ситуации «он шкодит, а его прощают», что был уверен, так будет продолжаться вечно. Но система дала сбой. Глузскому пришлось идти на попятную и буквально умолять преподавателей не выгонять его на улицу. То ли вид испуганного хулигана произвел на преподавателей жалостливое впечатление, то ли еще что-то шевельнулось в их душах, но Глузского решено было простить.
Самое удивительное, но спустя год ситуация вновь повторилась, и очередной приказ об отчислении был подготовлен в директорате. И вновь ему пришлось заверять преподавателей о своем раскаянии, стричь чуб и сменить хулиганские брюки на приличные. Приказ аннулировали.
В 1940 году Глузский с грехом пополам закончил Школу киноактера и был зачислен в штатную труппу киностудии «Мосфильм». Читатель удивится: за что же Глузскому, неоднократно попадавшему под угрозу отчисления из школы, выпала честь быть зачисленным в штат первой киностудии страны? Отвечаю — за удачный дебют в кино. В 1939 году на экраны страны вышли сразу три фильма, в которых Глузский имел счастье сниматься. Это: «Девушка с характером» Константина Юдина (один из фаворитов тогдашнего проката), «Минин и Пожарский» Всеволода Пудовкина и Михаила Доллера и «Семья Оппенгейм» Григория Рошаля. Наиболее запоминающуюся роль Глузский сыграл у Рошаля (21 октября 1898 года, Весы-Собака) — своего астрологического «однокомандника» (Лошадь и Собака из одной команды, где третьим у них Тигр) — роль юного фашиста. В фильме был занят прекрасный актерский ансамбль: профессора Эдгара Оппенгейма играл преподаватель Глузского по мосфильмовским курсам Николай Плотников, врача-еврея Якоби — Соломон Михоэлс, юного Бертольда Лавенделя — Владимир Балашов. Среди других актеров, занятых в картине, были тогдашние звезды отечественного кино: Осип Абдулов, Сергей Мартинсон. И молодому Глузскому удалось не затеряться в таком звездном окружении и сыграть своего антипатичного героя ярко и убедительно.
В 1940 году молодому актеру пришло время служить в армии. Согласно действующему тогда порядку все выпускники театральных вузов столицы должны были проходить службу в стенах Театра Советской Армии. Под это распоряжение попал и Глузский. Когда началась война, он в составе концертной бригады неоднократно выезжал на фронт.
В 1946 году Глузский покинул ЦАТСА и перешел в труппу Театра-студии киноактера. Тогда же он впервые женился. До этого у него случались романы, но до официальной регистрации дело не доходило. Его мама по этому поводу сильно переживала: говорила, что сын слишком разборчив в женщинах и внуков ей, видимо, не дождаться. Она оказалась права.
