Ли Ю - Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый»
Во время ужина в Тайбэе я встретился с министром иностранных дел, министром финансов, министром экономики, начальником Генерального штаба и директором БНБ Тайваня, и, таким образом, познакомился с ближайшими доверенными лицами и помощниками президента. Кроме хороших личных взаимоотношений с Цзян Цзинго, в основе наших отношений лежало то, что мы оба были антикоммунистами. Коммунистическая партия Китая была его смертельным врагом, а Коммунистическая партия Малайи (КПМ), которая была связана с КПК – моим смертельным врагом, так что у нас было общее дело.
Он плохо говорил по-английски, а его китайский язык (Mandarin) было тяжело понимать из-за сильного акцента, присущего уроженцам провинции Чжэцзян. Он понимал меня, когда я говорил по-английски и, используя мои знания китайского, мы смогли общаться без переводчика. Это было критически важно в налаживании личных контактов, которые позже переросли в хорошие личные отношения. Я рассказал ему о ситуации в Юго-Восточной Азии, о том, что соседи рассматривали Сингапур как «третий Китай», после КНР и Тайваня. Мы не могли отрицать наличия расовых, культурных и языковых связей с Китаем, но мы также боролись против малайских коммунистов, и это обнадеживало наших соседей на предмет того, что Сингапур не являлся «троянским конем» коммунистического Китая.
Позднее, наш торговый представитель в Тайбэе сообщил, что у премьер-министра Тайваня сложилось хорошее впечатление о Сингапуре и обо мне, – он был доволен, что ему удалось встретиться со мной. Одно обстоятельство, бесспорно, помогло нам: нас сопровождала наша дочь, которая тогда была еще молодой студенткой-медиком. Она получила образование на китайском языке и свободно говорила на нем. По ее поведению было сразу видно, что она – китаянка. Это оказало решающее воздействие на то, как Цзян Цзинго воспринимал меня, мою жену, мою дочь, и помогло нам определиться в отношениях между Сингапуром и Тайванем. В ходе последовавшего обмена письмами между Цзяном и мною завязалась близкая дружба.
Ни в Сингапуре, ни на Тайване в средствах массовой информации ничего не сообщалось о моем визите. Это было сделано по моей просьбе, чтобы избежать излишнего внимания и недовольства на международной арене.
Когда я снова посетил Тайвань в декабре 1974 года, премьер-министр Цзян Цзинго проявил личную заинтересованность в составлении программы моего визита. Он приказал выстроить для церемониального марша почетный караул, состоявший из моряков и морских пехотинцев, как это принято при встрече глав государств. Все это проходило безо всякой огласки. Он также лично сопровождал меня во время осмотра достижений Тайваня, включая строительство автомагистрали «Восток-Запад», пролегавшей через труднодоступные горные районы.
Во время этого визита я поднял вопрос о подготовке наших вооруженных сил на Тайване, потому что в Сингапуре для этого просто не было места. Мы уже обсуждали этот вопрос с тайваньскими военными за несколько месяцев до того. Цзян Цзинго отнесся к нашей просьбе с пониманием. К апрелю 1975 года мы достигли соглашения о проведении вооруженными силами Сингапура учений на Тайване под кодовым названием «Старлайт» (Exercise Starlight). Это соглашение, первоначально заключенное сроком на один год, позволило нам проводить учения пехотных, артиллерийских, бронетанковых частей и подразделений коммандос, рассредоточенных по всей территории Тайваня, на соответствующих полигонах. При этом мы платили только за то, что потребляли, и ничего сверх того.
У Цзян Цзинго было светлое, округлое лицо, он носил толстые роговые очки и был довольно полным. Он был спокойным, тихим человеком, разговаривал мягким голосом. Цзян не выдавал себя за интеллектуала, но обладал практичным умом и острым «социальным интеллектом». Он хорошо разбирался в людях и окружил себя заслуживавшими доверия людьми, которые давали ему честные, зачастую нелицеприятные советы. Он всегда тщательно обдумывал сказанное, не раздавал обещаний походя. Цзян Цзинго не мог свободно путешествовать заграницей, поэтому я был для него дополнительным источником информации о развитии ситуации в Америке и окружающем мире. Он задавал острые, продуманные вопросы об изменениях на геополитической сцене. Во время каждого моего визита на Тайвань он сопровождал меня в моих поездках по острову на протяжении трех-четырех дней. Так было до тех пор, пока в середине 80-ых годов состояние его здоровья не ухудшилось. Во время свободных дискуссий со мной Цзян Цзинго проверял на мне свои взгляды и оценки политических событий, сформировавшиеся у него в результате чтения информационных отчетов. Он остро чувствовал свою международную изоляцию.
В период с 1973 по 1990 год я посещал Тайвань один-два раза в год, почти всегда останавливаясь по пути в Гонконге. Наблюдать за экономическим и социальным прогрессом китайцев на Тайване, экономика которого ежегодно росла на 8-10 %, было поучительно и вдохновляло меня. Начав с развития трудоемких производств, основанных на использовании дешевой рабочей силы: сельского хозяйства, производства текстиля, одежды, спортивной обуви, – Тайвань продолжал настойчиво двигаться вперед. Сначала на Тайване занимались пиратским переизданием дорогостоящих учебников по медицине, юриспруденции и другим дисциплинам, которые затем продавали по смехотворно низким ценам. К 80-ым годам эти учебники уже издавались по лицензии, на качественной бумаге и в твердых переплетах. К 90-ым годам Тайвань производил микросхемы, компьютерные платы, персональные компьютеры, портативные компьютеры (notebook) и другие высокотехнологичные продукты. Подобный прогресс я наблюдал и в Гонконге, – и в экономике, и в плане повышения благосостояния. Быстрый прогресс двух прибрежных китайских общин очень вдохновлял меня, я извлекал для себя полезные уроки и считал, что раз они смогли добиться этого, то и Сингапуру это тоже будет по плечу.
Китайцы на Тайване, свободные от смирительной рубашки коммунизма и централизованной плановой экономики, стремительно двигались вперед. На Тайване, как и в Гонконге, практически не было системы социального обеспечения, но, с началом проведения всенародных выборов в начале 90-ых годов, в этой сфере произошли изменения. Оппозиция в Законодательном собрании оказывала на правительство давление и заставила его ввести систему медицинского, пенсионного и иного социального обеспечения, что привело к тому, что государственный бюджет стал сводиться с дефицитом. В течение 90-ых годов, ввиду наличия в Законодательном собрании воинственной оппозиции, правительству было сложно ввести новые налоги, чтобы сбалансировать государственный бюджет. К счастью, тайваньские рабочие все еще относятся к своей работе лучше, чем их западные коллеги.
