Юрий Галенович - Великий Мао. «Гений и злодейство»
Разговор продолжался в весьма дружелюбной атмосфере.
Это было лишь небольшое вкрапление в беседу. Но этот эпизод показал, что Сталин был способен менять свое мнение. С точки зрения китайцев, близких к Мао Цзэдуну, Сталин в обращение «господин» вкладывал свое недоверие к Мао Цзэдуну, сомнения в том, является ли Мао Цзэдун настоящим марксистом, сомнения в том, не боится ли он рабочих, можно ли его считать настоящим «товарищем». В свое время Сталин пренебрегал живой душой марксизма, то есть принципом конкретного анализа конкретной ситуации, когда именовал Мао Цзэдуна господином.[308]
Представляется весьма примечательным, что Сталин продолжал называть Мао Цзэдуна господином даже после его прибытия в Москву.
Он согласился именовать Мао Цзэдуна товарищем только после того, как Мао Цзэдун дал согласие на разработку советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи.
Очевидно, что обращение «господин», с точки зрения Сталина, показывало внешнему миру, что двусторонние отношения СССР и КНР вписываются в общие рамки мировых межгосударственных отношений.
Для Сталина Чан Кайши и Мао Цзэдун, два руководителя Китая, на протяжении длительного времени оказывались при этом птицами одного полета.
Сталин действительно хотел подчеркнуть, что Мао Цзэдун еще должен своими действиями, а не только на словах доказать, что он может быть назван в Москве «товарищем».
Важно, что этот вопрос был вопросом во время пребывания Мао Цзэдуна в Москве и что этот вопрос был решен только тогда, когда были сделаны и со стороны Мао Цзэдуна реальные шаги в области осуществления двустороннего сотрудничества. Все это показывало, с какими сложностями продвигалось вперед дело развития взаимоотношений Сталина и Мао Цзэдуна. Их встречи и беседы в Москве в 1949—1950 гг. не были на этом пути исключением.
Сталин, Мао Цзэдун и В.М. Молотов
В декабре 1949 г. Сталин послал Молотова к Мао Цзэдуну, чтобы побольше выведать о Мао Цзэдуне.
Это произошло в те дни, когда Мао Цзэдун (в трактовке авторов из КНР) находился практически без дела на даче Сталина.
Мао Цзэдун вышел в переднюю и приветствовал Молотова, осведомившись о его здоровье.
Молотов отвечал, что он приехал по поручению Сталина навестить Мао Цзэдуна. Он добавил, что в Москве очень холодно, и посоветовал Мао Цзэдуну беречь здоровье и хорошенько отдохнуть.
Мао Цзэдун передал Сталину благодарность за его заботу. Затем он пригласил Молотова в гостиную, где и состоялся их разговор.
Молотов, проявив дипломатический такт, начал с того, что Мао Цзэдун приехал издалека, не посчитался с трудностями с той целью, чтобы углубить взаимопонимание и дружбу между партиями и государствами, СССР и КНР. Он подчеркнул, что и Сталин, и он сам очень тронуты этим поступком Мао Цзэдуна и весьма признательны ему за это. Если председатель Мао, продолжил Молотов, предполагает приступить к работе, то к нему просьба высказать свои соображения; причем не только он сам будет всемерно содействовать этому, но и товарищ Сталин тоже выразил желание лично взять на себя такого рода работу и приложить к этому свои силы, чтобы углубить таким образом дружбу народов СССР и КНР.
Мао Цзэдун, улыбаясь, ответил, что его принимают замечательно, окружили гостеприимством, проявляют по отношению к нему дружеские чувства. Он не испытывает никаких трудностей. Что же касается дел, которые надо будет сделать, то в прошлый раз он уже говорил об этом лично со Сталиным; лучше всего было бы дождаться приезда в Москву товарища Чжоу Эньлая и тогда заняться этими делами.
Конечно, Мао Цзэдун понимал, что Сталин через Молотова хотел бы выслушать его мнение о том, какие именно вопросы предлагает обсудить китайская сторона, иначе говоря, Сталин хотел услышать из уст Мао Цзэдуна просьбы относительно помощи и заключения договора, а также примыкающих к нему соглашений. Сталин предпочитал поставить Мао Цзэдуна в положение просителя, в зависимое положение. Мао Цзэдун не мог с этим согласиться. Во всяком случае, по форме он никак не желал допустить такого развития событий. Вот почему Мао Цзэдун не желал давать по этому поводу какие бы то ни было объяснения. Он исходил из того, что у советской стороны имелся опыт, и если уж она собиралась помочь КНР, то она и должна была сама первая выдвинуть свои предложения, что, по мнению Мао Цзэдуна, и могло бы послужить демонстрацией или проявлением, если хотите доказательством, как искренности отношения Сталина к Мао Цзэдуну и Китаю, так и их подлинно дружеских чувств; если же советская сторона не желает выдвигать предложения, не выдвигает их до сих пор и не выдвинет их и в дальнейшем, то это, по мнению Мао Цзэдуна, означало, что у нее нет искренности в отношении к КНР, а в такой ситуации, продолжал размышлять Мао Цзэдун, постановка вопроса нашей, то есть китайской, стороной делу не поможет, никакой пользы не принесет или поможет как мертвому припарки; более того, если дело обернется таким образом, то китайская сторона может очутиться в положении просителя, так сказать нищего, который молит о помощи. Мао Цзэдун не желал попадать в такое им самим в его собственном мозгу сконструированное положение, а потому он оставил без ответа этот вопрос Молотова, пропустил его снова мимо ушей.
Имея в голове все эти соображения, Мао Цзэдун предпочел доводить свои мысли до собеседника в своей обычной манере намеков и окружными путями. Он сказал, что Октябрьская революция (1917 года в России) принесла нам (китайцам) марксизм-ленинизм; вот это и была самая большая помощь Китаю. В настоящее время революция в Китае одержала победу, и в этой связи есть очень многое в области опыта и уроков, что заслуживает обобщения.
Затем Мао Цзэдун начал рассуждать на тему об истории революции в Китае, о ходе борьбы внутри Компартии Китая.
Молотов слушал Мао Цзэдуна и поначалу даже кивал и время от времени произносил: «Да, да». Однако мало-помалу у него появилось отсутствующее выражение лица. Спустя некоторое время он уже только слушал с бесстрастным выражением лица и не задавал никаких вопросов.
Мао Цзэдун мог этому только удивляться. В его представлении Молотов был главным помощником Сталина в области внешней политики, в иностранных делах. Он занимался конкретными международными вопросами. С точки зрения Мао Цзэдуна, Молотов мало изучал вопросы революции в Китае, поэтому ему недоставало знаний по теории и философии международного коммунистического движения. Мао Цзэдун полагал, что Молотов не мог во всей полноте осознать смысл высказываний Мао Цзэдуна. Очевидно, что перед ним была поставлена иная задача, а именно попытаться получше узнать Мао Цзэдуна.
