Александр Василевский - Дело всей жизни. Неопубликованное
Поинтересовался я также результатами вылазки антифашистов и вот что узнал. К трем часам ночи прояснилось, и луна осветила местность в районе действия отряда. Все же ударной группе Арно Борнмана удалось скрытно преодолеть нейтральную полосу. Взвод Гебхарда Кунце последовал за ней, взводы Гарри Лау и Карла-Гейнца Мейснера в это время изготовились к броску. Первыми подползли к проволочному заграждению противника Арно Борнман и Гельмут Фиркант. Окликнув вполголоса часового, Фиркант сказал, что в свое расположение возвращается разведгруппа, посланная штабом полка.
Как выяснилось позднее, в ту ночь на этом участке фронта действительно должна была пройти немецкая разведгруппа. Тем не менее часовой громко скомандовал:
– Лежать! Иначе буду стрелять!
После короткой паузы Фиркант продолжал:
– У нас два тяжелораненых. Пропустите, иначе они умрут…
– Подождите минуточку! – ответил немецкий часовой и побежал к блиндажу. Оттуда он вернулся в сопровождении четырех солдат.
– Идите направо, – сказал кто-то из них. – Здесь мины. Проволочные заграждения проходите поодиночке.
Однако антифашисты поступили по-иному. Они оттащили в сторону проволочную рогатку, а затем устремились в образовавшийся проход. У окопа кто-то из солдат спросил их:
– Кто вы такие?
– Мы разведчики, – ответил Борнман, – и должны явиться к командиру первого батальона.
Пока продолжался этот разговор, трое из отряда подошли к пулеметной точке и разоружили пулеметчиков.
Неожиданно в воздухе вспыхнула осветительная ракета, и гитлеровские солдаты обнаружили всех антифашистов. Кто-то воскликнул:
– Да здесь людей гораздо больше, чем было в нашем разведподразделении!..
Между тем Борнман с тремя товарищами уже спустился в окоп, за ними последовало еще пять человек. Какой-то унтер-офицер предложил Борнману следовать в блиндаж для проверки его документов. Шедший за командиром ударной группы патриот подошел н унтер-офицеру и скомандовал:
– Руки вверх! Бросай оружие и иди за мной! Однако к этому времени кто-то уже успел донести на командный пункт 367-й немецкой дивизии о появлении в ее расположении «тех, которые недавно увели на сторону русских почти целую роту кенигсбергских солдат». Чтобы уничтожить отряд Петера, гитлеровцы открыли ураганный огонь из всех видов оружия по району его вклинения в их оборону.
Пришлось отступить. Начались поиски других путей проникновения в гарнизон.
Хорошо помню, что позднее я с большим удовлетворением подписывал представления к награждению орденами Отечественной войны особенно отличившихся немецких антифашистов, действовавших на 1-м Прибалтийском фронте и в Земландской группе войск.
Сейчас, как и перед каждой операцией, мы особо важное значение придавали партийно-политической работе. Хороший морально-политический настрой бойцов и командиров, идущих в бой, удваивает их силы.
Партийно-политическая работа началась почти сразу же после принятая решения на штурм Кенигсберга. Первыми, как всегда, пропагандистскую кампанию начали фронтовая, армейские и дивизионные газеты. Они стали широко освещать боевой опыт советских войск при ведении уличных боев в Сталинграде, при взятии укрепленных районов в Восточной Пруссии. Печатались многочисленные статьи на такие, например, темы: «Штурм укрепленного города», «Штурмовая группа идет в наступление» и другие.
Во всех частях были проведены беседы «Чему нас учат сталниградские бои». Участники сражения на Волге делились с молодыми воинами опытом боев в больших домах, подвалах, квартирах, на чердаках. В газетах и листовках прославлялись героические действия бойцов н командиров, проявивших особую смелость и смекалку при штурме укреплений, уничтожении гарнизонов сильных опорных пунктов, дотов, публиковались советы бывалых воинов, которым доводилось брать укрепрайоны, рекомендации по ведению боя в условиях крупного города.
Даже доморощенные поэты нередко свои стихи посвящали пропаганде методов ведения боя в городе. Возможно, с литературной точки зрения они были и далеко не безупречны, но хорошо принимались каждым бойцом, как, например, вот такая стихотворная «инструкция», опубликованная в газете.
В бою секунда дорога —
Смелей врывайся в дом врага!
Входи в проломы, лезь в окно —
Спастись фашистам не дано.
Чтоб фриц живым не вышел вон,
Дом атакуй со всех сторон.
Словом, пропагандисты всячески старались подчеркнуть жизненность известной пословицы «Смелость города берет».
Политработники настойчиво разъясняли бойцам значение успеха в предстоящем штурме Кенигсберга для завершения разгрома врага в Восточной Пруссии. «Взятие Кенигсберга и Берлина, – говорили они, – это и есть конец войны».
Особенна заметно активизировалась партийно-политическая работа по подготовке штурма в первых числах апреля, когда руководство проведением широких агитационно-пропагандистских мероприятий взял в свои руки член Военного совета 3-го Белорусского фронта опытнейший политработник генерал-лейтенант В. Е. Макаров, а непосредственное участие в них приняли все офицеры политуправления фронта во главе с генерал-майором С. Б. Казбинцевым.
Накануне штурма Кенигсберга во всех частях в торжественной обстановке проводились партийные собрания, митинги. Коммунисты и комсомольцы клялись быть в первых рядах штурмующих войск. Настроение бойцов и командиров хорошо выразил на митинге в 264-м стрелковом полку солдат Верин.
– Мы скоро идем в бой, товарищи, – горячо заявил он. – Перед нами гнездо фашистских разбойников в Восточной Пруссии. Взять Кенигсберг нам приказала Родина. Я обещаю с честью выполнить приказ и призываю всех, не щадя своей жизни, бить гитлеровцев. Фашистские грабители и детоубийцы, засевшие в змеином гнезде – Кенигсберге, будут уничтожены!
Его под одобрительные возгласы товарищей поддержал сержант Макаров:
– Кенигсберг – сильная крепость. Но и эта крепость не спасет фашистов!
Накануне штурма в войсках были получены обращения военных советов армий. В них особо подчеркивалась сложность предстоявших боев, говорилось о необходимости не только самоотверженно выполнять боевой долг, но и умело управлять войсками.
Во всех подразделениях агитаторы зачитали обращение Военного совета 3-го Белорусского фронта «Вперед на штурм Кенигсберга!».
Воодушевление бойцов и командиров накануне штурма было настолько сильным, что в бой собирались идти даже раненые. Многие из них в эти дни присылали письма с настоятельными просьбами досрочно выписать их из госпиталей. Старые воины Сергей Иванович Акимов и Александр Алексеевич Новокрещенов, имевшие на своем боевом счету немало уничтоженных фашистов, прислали такое письмо: «В настоящее время мы работаем в госпитале № 2544. Признаны негодными к строю и зачислены в штат госпиталя. Горя неодолимой ненавистью к этим проклятым фашистам и желая ускорить час победы, мы просим направить нас в 91-ю гвардейскую Духовщинскую ордена Ленина, Краснознаменную дивизию, к полковнику Кожанову, под командованием которого мы хотим сражаться. Пусть мы нездоровы, не стопроцентные строевики, но руки и ноги у нас пока есть, оружие мы можем держать в руках, а также владеть им».
