Борис Тесляров - От Карповки до Норвежского моря
Утром температура воздуха была минус 18 градусов. Воды для умывания нет вообще. Гальюн страшно грязный и весь обмерзший. Моряки пытаются его оттаять и отмыть, а пока со своими делами каждый справляется, как может. Главное не свалиться с борта дока. Надежды на горячие завтраки не оправдались и сегодня было «приятное» разнообразие в меню — манная каша с корочкой льда. Во время завтрака нас подцепил новый буксир и потянул к каналу. После завтрака нам объявили, что с электропитанием для нас дело обстоит ещё хуже, чем с пищей насущной — его просто не будет до 11 часов. Этот перерыв каждый использовал по своему усмотрению, но когда мы подошли к первому из семи шлюзов «Повенчанской лестницы», по которой мы будем подниматься на 70 метров выше отметки Онежского озера, все высыпали на носовую часть дока и наблюдали за захватывающим зрелищем шлюзования нашей махины. По ширине док почти точно вписывается в капал. Между бортами дока и стенками канала с каждой стороны остается менее полуметра. Стенки канала выложены толстыми бревнами и, когда мы стояли в шлюзовой камере закрытой с двух сторон большими деревянными воротами, казалось, что будто мы находимся в большой рубленой избе. Очень впечатляет момент заполнения шлюзовой камеры водой. Процесс идет так быстро, что кажется еще немного и док выпрыгнет из канала. Двигаемся по деревянному руслу канала очень медленно не более 1–2 узлов. Нельзя допускать ни малейшего отклонения от генерального курса, а иначе док будет разрушать стенки канала. В 11 часов мы включились, но обещанное командиром дока нормальное электропитание выполняется с точностью до наоборот. Очень часто нас оповещают о необходимости отключения комплекса и в таком режиме мы проработали до 13.30. Затем обед и «воленс-неволенс» т. н. адмиральский час (часовой отдых после обеда). До 15.30 опять вообще не было электропитания. Затем два часа работы и снова перерыв до 19.00. И только потом удалось без перерыва работать до 23 часов. Бригада Веселкова, не зависящая от наличия или отсутствия электропитания, интенсивно работала сегодня с постоянным подогревом теплым воздухом до 22 часов. У них ещё очень много работы в ужасных условиях. Несмотря на «рваный» режим работы, в капсуле и в прочном корпусе есть заметные успехи. Заработал один канал связи 25 прибора с пультом. Пульт готов к стыковке с 66 прибором и прибором 25. Заканчивается доработка прибора 22А-1, почти нормально проходят тестовые проверки ЦВС, капсула выходит на стыковку с аппаратурой прочного корпуса, начались работы по наладке тракта АСЦ. Сегодня прошли ещё один шлюз. Гальюн так и не функционирует. При восстановлении кто-то из моряков сорвал какой-то вентиль. Настроение боевое.
День восьмой, 19 октября 1977 года, средаЗа ночь прошли 3-й шлюз и вышли из искусственного русла канала в озеро. Вся трасса канала это соединение искусственными ходами естественных водных путей — многочисленных рек, протоков и озер, напоминающая знакомую всем ленинградцам водную систему Вуокса. Сегодня утром мы уже не умывались — нет воды и нет снега. Мороз чуть ослабел. Озеро, по которому мы идем, выглядит совершенно спокойным и зеркально гладким, т. к. покрыто тонкой коркой льда. Мы уже как будто привыкли к холодной и невкусной еде, к отсутствию воды для мытья и к постоянному ощущению холода. Не знаю, как мои коллеги, а я сплю в рейтузах, свитере и унтятах. Сверху одеяло и шуба. Сегодня был относительно спокойный рабочий день. В 9.30 получили разрешение на включение и работали до 22 часов с небольшим перерывом на обед. Когда после обеда, мы немного задержались на баке, я обратил внимание, какую живописную группу мы образуем в наших меховых одеждах. Особенно эффектно смотрятся мои коллеги, которые носят меховые кожаные шлемы. Настоящие полярники или летчики полярной авиации. Очень жаль, что нельзя сделать памятные фотографии. Ещё на ЛАО нас предупредили о категорическом запрете фотографирования во время перехода. Да и если бы кто-то и захотел сделать фото на память, то были бы у нас крупные неприятности. Ведь вместе с нами идет «всевидящее око». Сегодня же появилась новая проблема. В первом отсеке начались профилактические работы в аккумуляторной яме и нам мешают работать моряки, передвигающиеся взад и вперед по проходу на средней палубе. Особенно ощущают это на себе те, кто работает с приборами 66,8 П,20 и 8К-1. После обеда обнаружилась пропажа у Юры Докучаева записной книжки, в которой было 70 рублей и справка-допуск нашего 1 отдела. Потерял ли он её или кто-то её у него украл неизвестно, но совпало это событие с работами моряков в первом отсеке. Конечно, не очень приятно просто так расстаться с полумесячной зарплатой ст. инженера, но это только деньги, а вот каковы будут последствия потери справки мне совершенно не ясно. На всякий случай договорились пока не афишировать наличие справки в украденной записной книжке. Прошу Башарина объявить о пропаже по трансляции. Объявили, но книжка так и не нашлась. После работы зашел в первый отсек ещё раз поговорить с Юрой. Внешне он очень спокоен. Лежа около своего прибора 25, читает китайскую классику, Лу Синя. Юра обычно не очень разговорчив и производит впечатление задумчивого и застенчивого человека и только в «особых» условиях выходит из такого состояния. Перед отходом ко сну зашел к Башарину и спросил почему после обеда не подогревался обтекатель. Ответ был коротким и довольно резким. Не было возможности и вообще нам нечего надеяться на постоянный подогрев. Видно я пришел к Боре не во время и застал его не в лучшем настроении. Забот — то у него выше головы. Сегодня прошли ещё 4-й и 5-й шлюзы. Ночью должны пройти ещё два следующих (6-ой и 7-ой) и выйти на водораздел — озеро Волозеро, откуда начнем спускаться к Белому морю.
День девятый, 20 октября 1977 года, четвергНичего нового не произошло. Мороз. Воды для мытья нет. Еда отвратительная. В столовой лютый холод. Очень медленно идем по Волозеру. Лед. Но всё не так мрачно. Есть и приятное сообщение — снова функционирует гальюн. Проходя по правому борту дока, в голову пришла потрясающая идея. Рядом с замерзшим пожарным шлангом проходит шланг, по которому отводится за борт отработанная (теплая) вода из самодельного лаовского кондиционера для охлаждения наших приборов. Поскольку циркуляция воды непрерывна, круглые сутки, то этот шланг и не промерз. А что если в этом шланге сделать несколько маленьких дырочек? Сказано — сделано. Наши механики быстро справились с поручением и не было конца нашей радости. Из некоторых дырочек забили тонкие струйки не очень чистой, но и не ледяной воды, а из некоторых вода только капала. Умывальная проблема была решена. Те участки шланга, из которых били струйки воды, получили название «Фонтаны Океанприбора», а те, из которых вода сочилась по каплям — «Слезы Громковского». Не могу с уверенностью сказать добавило ли это событие энтузиазма, но работают все просто самоотверженно. Работа шла бы ещё интенсивней, если бы у нас был настроечный ЗИП. К ужину подошли к северной части Волозера, которая соединяется примерно 10-километровым канальным руслом с двумя шлюзами с большим озером Выгозеро. На 8-ом шлюзе есть возможность отправить телеграмму в институт. Подготовил текст, в котором кратко сообщаю состояние дел и ещё раз прошу решить вопрос с оплатой питания и размером суточных. Опер завизировал и сказал, что будет отправлена с 8-го шлюза. Всю вторую половину дня провел в обтекателе в качестве дополнительной рабсилы. Сегодня целый день идет теплый воздух из нашего любимого гофрированного шланга, но температура выше плюс 6 или 7 градусов не поднимается. Периодически, по 2–3 человека, греемся у выхода воздуха из шланга. Вечером вошли в шлюзовую камеру и долго в ней стояли. Отцы-командиры ходили на берег. Перерывов в электропитании не было и мы работали с 9.00 до 23.00. Чувствуется, что сегодня все здорово устали. А может быть сказывается общая усталость за первые девять дней одного перехода?
