Анатолий Отян - Служба в потешных войсках ХХ века
Я имел нахальство заговорить с ним по окончанию торжественной части, на которой какой-то полковник бубнил доклад о "непобедимой и легендарной", потом были какие-то ещё ораторы, но я, как и многие другие, не слушал их.
Когда закончилась торжественная часть, члены президиума направились к первым рядам в зал. Ко мне подошёл человек с бородой.
Он за руку держа девочку лет десяти. Я прикинулся дурачком. (С его точки зрения, не прикинулся) и показывая на девочку сказал, что эти места для членов президиума. Он улыбнулся сказал (Представляю, что он подумал):.
– А я член президиума.
Я даже не успел ответить, как подскочил к нам, неизвестно где взявшийся майор Дубинин, и, улыбаясь во весь рот лакейской улыбкой пролепетал:
– Проходите, пожалуйста и повернувшись ко мне уже с другим лицом, как будто бы снял маску, сверкая глазами прошипел что-то, и с такой же услужливо-лакейской живостью уже усаживал других членов президиума. Я не поверил в те секунды, что это наш командир части.
Мне не было тогда времени раздумывать над этим, но позже, часто встречал, как люди мгновенно преобразовывались во что-то такое, что я не могу подобрать определения. В слизняков?
Так я был через много лет на приёме у первого секретаря Кировоградского обкома КПУ Кобыльчака. Этот человек в области имел неограниченную власть над людьми и нею пользовался сполна. Он сидел в кресле и со строгим видом отчитывал меня за что-то. Но вдруг позвонил телефон с гербом СССР на корпусе. Кобыльчак схватил трубку, лицо его преобразилось, он даже встал, подобострастно наклонив голову. Голос его смягчился так, что казалось он начнёт сюсюкать.
Меня он не замечал. Звонили из ЦК (Центрального Комитета). Мне было противно это видеть, и я подумал, что эти мерзости решают нашу судьбу. К великому сожалению это действительно так было.
Концерт и вся праздничная программа закончились, и мы поехали в часть. Через год с небольшим, по радио сообщили, что умер организатор нашего атомного проекта, академик, трижды Герой, пятикратный лауреат и прочая и прочая. И.В.Курчатов. В газетах была опубликована его фотография и, мне показалось, что это тот самый человек, которого я видел в Томске-7 (Я тогда ещё не знал настоящего его названия).
Мне хотелось верить, что это действительно был он. Такова сущность человека, что мы хотим приобщиться к славе и блеску звезды, прикоснувшись к ней или хотя бы попасть в свет его лучей, не понимая, что своим ничтожным обликом заслоняем его и отбрасываем тень.
Я долго ходил с уверенностью, что это был Курчатов, а лысый Зельдович, но потом подумал, что Курчатов жил в Подмосковье и мог ездить в командировку в Томск-7. Но вряд ли он с собой брал все свои награды, пусть даже муляжи. И что за девочка? Впрочем, я не знаю его биографию, может это был он.
Ну какая тебе, Отян, разница в чьи лучи ты на одну секунду попал?
Наверное всё-таки наше желание увидеть ВСЁ своими глазами, дотронуться, пощупать и т. д. заложено в нас свыше.
Служба помалу продвигалась, строевая и физическая подготовка, политзанятия в классах, изучение уставов, всевозможные дежурства.
Приближались выборы, по-моему в Верховный совет СССР. Меня освобождают от всех занятий и назначают старшим группы из шести человек переоборудовать клуб. Это была громадная работа. Мы меняли кресла в зале, поменяли полы в вестибюле и изготовили стенд во всю стену. С нами работал неплохой художник, тоже солдат из другой части. Он писал портреты вождей. Мы всё сделали в срок, и я получил благодарность и грамоту от Северского горкома партии. Грамота у меня сохранилась до сих пор, как доказательство моей службы в городе, которого не было ни на одной карте мира, кроме секретных, разумеется.
Но когда мы делали этот стенд, мне всё так надоело, что когда у меня заболело чуть-чуть в животе, я побежал к доктору Блуду. Зная, что Отян находится на виду у начальства, он не стал поить меня хиной, а начал осмотр. Я знал симптомы аппендицита, знал как вести себя при пальпации живота (не помню, где до этого видел), притворился больным, и Блуд меня срочно отправил в госпиталь. Больше того, отвёз меня на командирской машине.
В госпитале меня опять обследовали, я опять притворился, да так, что врачи сказали: "Срочно готовить к операции" Медсестра отвела меня в душ, и спросила, не нуждаюсь ли я в помощи. Сестричка была молоденькая, я застеснялся и сказал, что нет. Мылся я так долго, что она несколько раз заглядывала, не плохо ли мне. Пока я мылся, ко мне пришло сознание, что я делаю глупость, провоцируя операцию. И я попросту сдрейфил, испугался операции. Когда я вышел из душа, то на моём лице выражалось полное удовольствие здоровьем и вообще жизнью, что медсестра очень удивилась. Я сказал, что у меня уже ничего не болит, и она пошла сказать об этом врачам. Они ей не поверили, и сказали привести меня в операционную.. Хирург уже размылся (так это кажется называется), а я был только завёрнут в простынь. Произошёл такой разговор..
– Ложись.
– У меня уже ничего не болит.
– Не может быть.
– Ну не болит.
– Зина, сбегай за Михаилом Яковлевичем.
Пришёл тот врач, что участвовал вместе с хирургом в моём осмотре.
Они опять щупали мой живот, удивлялись, и говорили обо мне так, вроде меня здесь нет.
– Да он просто симулянт.
– Да нет, так нельзя симулировать, – и ко мне:
– Ты что, притворялся?
– Нет, у меня болело, а сейчас не болит.
– Миша, давай поступим так: везти в часть его уже нечем, поздно.
Оставим его до утра. А там видно будет.
И я остался ночевать в госпитале. Одели на меня нижнюю рубашку, кальсоны, белый драный халат, тапочки.
Госпиталь представлял собой несколько типовых деревянных казарм-бараков, соединенных коридорами, чтобы из одного отделения можно было переходить в другой. После ужина я решил прогуляться по госпиталю, и чего я только не увидел. Особенно на меня произвело жуткое впечатление кожное отделение, где расхаживали совершенно голые ребята перемазанные какой-то блестящей, серебристой мазью. У них была экзема. В таком же виде ходили больные псориазом. У меня тоже с войны псориаз, правда остался только на локтях, поэтому я стал расспрашивать у ребят, как их лечат. Они мне рассказали, что по призыву в армию у них или не было совсем, или было его не много. А изменение климата, наверное, повлияло на его увеличение. Больше того, когда начали лечить, то случился рецидив и всё тело покрылось чешуйчатым лишаём, такое название есть ещё у псориаза.
И хотя он не заразный, болезнь эта неприятна для окружающих.
Псориаз очень распространён. Три процента! людей на земле ним болеют, но стараются скрыть, поэтому многие люди о нём и не подозревают, а медицина, не зная причин его возникновения, пока бессильна перед ним. Но ещё более ужасным по виду своих больных было моё, хирургическое отделение. Было такое впечатление, что я в прифронтовом госпитале. Солдаты и без рук, и на костылях, с перевязанными головами, различными ранами, травмами и переломами..
