Виктор Филиппов - Воздухоплаватели
Радужным весенним днем еду в отряд Черкасова — вручить направление в ГУКАРТ. Грустная, конечно, миссия, но что поделаешь.
И вот только начали с ним обговаривать передачу командования отрядом Карчину — Черкасова вызывают к телефону. Оказалось, срочное задание: командование штаба 55-й армии требовало немедля поднять аэростат. Предстояло обнаружить скопление вражеских танков — они, по данным [67] разведки, готовились к удару на Ям-Ижорском участке.
Задача эта, в общем-то, сложная. На аэродроме в Пушкине немцы специально держат пару истребителей для уничтожения аэростатов. И так же как и в отряде Крючкова, воздухоплавателей Черкасова персонально опекают несколько вражеских батарей. Но приказ есть приказ.
Невысокий, крепко сбитый лейтенант В. Битюк подходит к гондоле и, ухватившись за стропы, ловко бросает в нее свое ладное тело. Идут команды:
— Разобрать поясные!
— Есть, разобрать поясные!
— В корзине!
— Есть, в корзине!
— На поясных!
— Есть, на поясных!..
И наконец:
— Отдать поясные!
И тут же аэростат, вздрогнув, словно застоявшийся ретивый конь, трогает ввысь. А через минуту-другую фашисты уже бьют из своих орудий по его лебедке и оболочке.
Лебедочный моторист старший сержант Вердьян готов маневрировать, но поднимать аэростат и маневрировать машиной одновременно лебедка не может. А тут поступает сообщение и с поста ВНОС: из Пушкина летит пара «мессеров». К счастью, неподалеку в воздухе патрулирует четверка истребителей Покрышева. Наши, летчики быстро ориентируются в обстановке — два «яка» прикрывают аэростат, а два других идут навстречу «мессерам». Завязывается воздушный бой.
И меркнет радужность весеннего дня. Треск пулеметных очередей, уханье разрывов на подъемном поле, надсадный рев самолетных моторов, хлопанье бризантных гранат — на таком вот «фоне» работает Василий Битюк, но танки противника все-таки обнаруживает, сообщая их координаты.
— А сможет воздухоплаватель сразу же скорректировать по ним огонь? — интересуется у Черкасова по телефону командир артполка А. И. Потифоров.
Обстановка в небе — не приведи господь, но Битюк тем не менее дает «добро», и связь с артполком переключается напрямую.
В это время один «мессер», отвлекая прикрытие, — с земли это хорошо видно, — уходит к Красному бору, а второй несется к аэростату. Сверкнула очередь, и хотя немец не поджигает аэростат, но повреждает его. И тут же сам находит себе конец — подбитый нашими летчиками «мессер» [68] с надсадным, словно предсмертным, воем перегруженного мотора врезается в землю. Его приятель позорно спешит унести свои зловещие кресты на бреющем полете. «Яки» делают над нами вираж и, качнув крыльями, уходят на свой аэродром.
Молодцы пилоты из полка Покрышева! Не раз и не два они еще выручат нас в ленинградском небе.
Ну а Битюку вполне хватило времени в том коротком бою, чтобы скорректировать огонь по танкам, правда, команда на спуск прозвучала запоздало — аэростат был пробит и, теряя водород, снижался сам собой. На земле едва-едва успели выбирать трос и телефонный кабель.
Битюк тут же начал готовиться к ночному подъему, а командир отряда Черкасов, сдав свой отряд, отправился формировать новую часть.
* * *
Новые воздухоплавательные части формировались под Москвой — в поселке Крылатское, а также в Горьковской области. Подготовка наблюдателей, техников и аэростатчиков проводилась на специально созданных ускоренных курсах.
А нам, с переводом опытных воздухоплавателей в новые части, приходилось переукомплектовывать отряды, назначать командирами молодых специалистов, хорошо показавших себя не только в боевой работе, но и в работе с людьми. Такими командирами стали Е. Кириков, М. Крючков, В. Шестаков, И. Карчин.
В мартовские дни гитлеровцы интенсивно начинают обстреливать Смольный — центр города обороны, и 5-ю ГЭС. В Смольном размещался штаб фронта и Ленинградский горком партии. Какое для нас значение имел Смольный — объяснять не приходится. А вот о роли 5-й ГЭС хотелось бы рассказать поподробнее.
Этот первенец советской энергетики в блокаду оставался в Ленинграде единственной электростанцией. Случись с ней беда — вряд ли поправишь. А как без электростанции городу?..
И вот 6 марта в землянку 2-го отряда влетает его командир и приказывает немедленно подняться в воздух младшему лейтенанту Ф. Иняеву:
— Бьют по пятой ГЭС!
Федору не впервые корректировать огонь по бронетранспортеру, обстреливающему электростанцию. Цель знакома хорошо. И уже через какие-то пару минут из корзины [69] аэростата, поднятого неподалеку от Красной башни мясокомбината, слышится голос наблюдателя:
— Вижу цель! Бронетранспортер из Детского Села, на железнодорожном полотне близ станции. Даю координаты…
Поднятый одновременно с аэростатом самолет-корректировщик подтверждает цель, но сильный зенитный огонь врага заставляет его сесть.
— На тебя вся надежда, Федя! Не подкачай! — слышит Иняев в наушниках голос своего командира.
— Накроем, товарищ старший лейтенант!
Его пристрелка очень удачна: первые же залпы накрывают бронетранспортер. Аэростат быстро выбирают, и только тогда появляются три запоздалых немецких истребителя — опоздали, голубчики!
На другой день приходит приказ: Иняева вызывают в Смольный. А там оробевшего лейтенанта — чего с ним никогда не случалось в воздухе — представляют генералу Одинцову. Генерал крепко жмет Федору руку:
— Спасибо вам большое, Федор Егорович, за отличную работу! — и прикрепляет Иняеву на гимнастерку орден Отечественной войны II степени.
Ну а через неделю, в ночь на 12 марта, в землянке второго отряда — резкий телефонный звонок. Особенно резким и тревожным он кажется в тишине ночи. Дежурная телефонистка Саида Салихова хотя и шепотом зовет командира, но уже никто не спит.
— Товарищ старший лейтенант, вас к телефону Девятый.
Девятый — это позывной командующего артиллерией 42-й армии полковника М. С. Михалкина. Он звонит со своего наблюдательного пункта на водонапорной башне мясокомбината:
— Срочно произвести подъем! Наблюдение вести за Вороньей горой и Екатерининским дворцом в Пушкине…
Аэростатная команда уже на ногах — готовит технику к работе. Задание будет выполнять тот же Федор Иняев. Дерзкий, бесстрашный боец! Федор может вести боевую работу в самых трудных положениях: и под атаками «мессеров», и при обстреле аэростата, и в ночь, и в ветер… Было дело, Иняев как-то даже признался: «Мне, чем жарче, тем лучше! Злее становлюсь…»
И вот уже через восемь минут командир отряда Крючков докладывает Девятому, что воздухоплаватель наблюдает активную цель у Вороньей горы. [70]
